Босфорская война

Командование флотилии, видимо, собиралось нанести и еще ряд ударов, может быть, и по Босфору, но помешали начавшиеся сильные штормы. Пробыв в море два месяца и десять дней, казаки «от хуртин великих с моря пришли стругами августа в 16 день, дал Бог, поздорову». Надо полагать, что обратный путь был нелегким, поскольку во время штормовой погоды суда были еще вдвое перегружены людьми. В ходе экспедиции удалось не только освободить пленников, но и взять «ясырю турского и крымского мужского и женского полу з 2000 человек».

По информации войсковой отписки, казаки «полону… руского привезли с собою с моря… московских и литовских украйных городов… девяноста шесть душ. И… тот полон, дав им суды и запасу, и одежду, и котлы, и топоры, отпустили их к Русе (на Русь. — В.К.) с воронежцем… с Савельем Фоминеким (привозившим царское жалованье. — В.К.) рекою Доном и до Воронежа».

К. Петров в свою очередь говорил: «… и которых… полоняников из Войска отпустили в государевы городы, и о том… писано к великому государю в войсковой отписке (привезенной им, струговым мастером, и пока не найденной историками. — В.К.)… А в тех… полоняникех, которые отпущены на Русь, есть люди нарочитые и дети боярские…» Речи К. Петрова же объясняют, почему у войскового атамана говорится о 96, а не о 150 пленниках: дело в том, что «ины… остались служить… в Войске». Таковых оказалось, следовательно, более 50 человек.

Экспедиция К. Яковлева проходила в сложной для России обстановке войны на Украине, где весьма заметную роль играли войска Крымского ханства. Конотопский поход русской армии воеводы князя Алексея Трубецкого против украинского гетмана Ивана Выговского, отложившегося от Москвы и вступившего в союз с Крымом, закончился полной неудачей. 27 июня 1659 г. пришлось снять более чем двухмесячную осаду города Конотопа, а на следующий день в сражении под Гадячем погиб цвет русской конницы; в результате последовало отступление армии, которая 10 июля пришла в Путивль.

«Российский государь, — отмечает В.Д. Сухорукое, — …писал к донским казакам, чтоб они, коль скоро узнают о выступлении крымских войск противу верных малороссийских казаков или на российские украины, в то ж время морем внесли бы в Тавриду ужас и смерть. Грамота об этом была послана на Дон июня 3 дня 1659 года, но донские казаки еще до получения оной, узнав о выступлении крымских войск в Малороссию для соединения с гетманом Выговским, отправили в море… казаков…»

Этим набегом и следующим, начавшимся 21 августа, донцы, как выражался Н. Васильев, «крымскому хану в войне и в походе большую поруху и незамешканья учинили». Е.М. Апанович видит «поруху» в том, что набег К. Яковлева «произвел большое впечатление на крымского хана, заставив его почувствовать, что отправка войска в Россию или на Украину ведет к разорению его собственных владений, оставленных без защиты». Н.А. Мининков, подчеркивая весьма важное значение похода для русской армии, обращает внимание на то, что удар казаков по Крыму позволил несколько ослабить опасность последствий гадячского поражения и что действия донцов заставили хана уйти с «Украины, оставив у И. Выговского лишь небольшие силы, а это содействовало падению гетмана и замене его Юрием Хмельницким.

За крымскую часть похода К. Яковлева Войско Донское получило царскую благодарность («…и мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, за вашу службу жалуем, милостиво похваляем»), а также значительное жалованье: 3 тыс. рублей, 3 тыс. четвертей муки, 100 поставов гамбургских сукон, 200 пудов пороха и 100 пудов свинца. Анатолийская часть и удар, нанесенный казаками по Турции, сюзерену Крымского ханства, остались официально не отмеченными[586], хотя действия донцов охватили огромное пространство побережья Анатолии, в том числе и в непосредственной близости от Босфора.

Поход 1659 г. оказался последним казачьим набегом в этот район[587]. В последующем лишь иногда возникали и обсуждались планы нанесения ударов по Босфору и Стамбулу и устрашения непосредственно османской столицы, появлялись и распространялись слухи о возможности и готовности казаков прийти под Стамбул и т.п. Особенно это относится к периоду резкого обострения русско-турецких и польско-турецких отношений из-за Украины в конце 1660-х — начале 1680-х гг.

Летом 1670 г. в прибрежных поселениях Турции, в том числе, видимо, и на Босфоре, были «великие страхи» в связи с предполагавшейся в Азове и Стамбуле возможностью мощного выхода разинцев в Азовское и Черное моря. Один из греков рассказывал в Посольском приказе в Москве, что азовский правитель Сулейман-паша предупреждал везира: С. Разин «изготовил (число в источнике читается предположительно. — В.К.) стругов и хочет итить на Черное море к турским кра[ям]». Информатор добавлял, что в связи с этим в июле и августе «чинилась… на Черном море от вора… великое опасение и всполохи. И многие… турские города, при море будучие, приказал везирь покрепить и воинскими и всякими запасы пополнить».