Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»

Таким образом, вторым (после взлома фронта) компонентом «Теории глубокого прорыва» стал ввод в брешь обороны противника кавалерийских масс, с развитием бронетехники кавалерию стала постепенно вытеснять бронетанковая масса, однако существо «глубокой операции» больших изменений не претерпело. Чуть позднее теория продолжила «наращивание мышечной массы»: разгром сухопутной группировки дополнился массированными авиаударами, в том числе по объектам промышленности, а во вражеском тылу планировалось высаживать крупные авиадесанты.

«Теория глубокой операции получила признание в большинстве армий и успешно применена Сов. Вооруж. Силами в Великой Отечественной войне 1941—45» [10].

Эти постулаты в действительности не соответствуют действительности. Теория глубокой операции РККА имела массу изъянов и выглядела безупречно только на первый взгляд.

Начнем с того, что она так и осталась теорией, никто так и не удосужился на практике отработать взаимодействие родов войск в совокупности, а не каждого рода войск в отдельности.

Являясь порождением Первой мировой и гражданской войн, теория «притащила» с собой в 1930-е целый ряд «болезней». Она не учитывала встречных действий противника, преимущественно во фланг и тыл наступающим. Эту науку Красной Армии придется проходить в 1942 году на Волховском фронте, под Ржевом и Харьковом.

Одновременный взлом обороны противника на всем ее протяжении, как уже отмечалось выше, приводил к тому, что резервы распылялись по всей линии фронта и тем самым атакующая сторона лишалась возможности осуществить прорыв на достаточную глубину (парадокс: крах теории был заложен в ней самой: следуя ей, глубокий прорыв становится невозможен!). С этой проблемой РККА столкнется уже в Зимнюю войну 1939–1940 годов.

Теоретически можно было создать несколько группировок, обладающих одинаковой ударной мощью, практически же это все равно не обеспечивало прорыва на всех участках, да и подходила такая стратегия только для СССР: требовалось большое количество «пушечного мяса» ибо на качество командование Красной Армии никогда не ставило и, в общем, правильно делало — в РККА его попросту не было.

В этом главная беда теории: отсутствие реального взаимодействия между родами войск, расчет только на массу; она не повлекла за собой существенных изменений в тактике боя. Родившись в недрах высших штабов, она так и осталась, по сути, голой оперативно-стратегической схемой. Но вот вопрос: как эта схема будет реализовываться не на карте, не на фронтовом, армейском или корпусном Уровне, а на уровне дивизии — бригады — полка — батальона — роты— взвода — отделения? Ведь если план начнет пробуксовывать здесь, на низовом уровне, то буксовать начнут и армии, и фронты. Наконец, как должен действовать на поле боя одиночный боец Красной Армии в условиях проведения глубокой операции, особенно при многократном изменении тех или иных ситуаций?

На всех этапах операции предусмотрено использование масс (пехоты, артиллерии, танков, авиации). Но отработано ли взаимодействие этих масс между собой? Теоретически все это подразумевалось, а на практике…

А на практике пехотинцы совершали марш-броски, стреляли по мишеням и лихо кололи чучела в штыковых атаках. Это, конечно же необходимо, вот только реальный современный бой состоит не только из бега и стрельбы и уж точно не из штыковых атак. К тому же как-то позабылось, что согласно той же теории «глубокой операции» пехоте придется взламывать укрепленную линию обороны противника, а это требует специфической подготовки. Обладали ли бойцы достаточными тактическими навыками? Нет.

Танкисты сигали через рвы на быстроходных БТ-шках и вели на учениях огонь с ходу, как было предписано уставом. Никто почему-то не подумал, что стрельба из танка с ходу при отсутствии гироскопических стабилизаторов (они появятся в СССР только в начале 1950-х годов на танках Т-54: их скопируют с американских, установленных на «Шерманах») в реальных условиях даст практический ноль.

Обладали ли командиры машин достаточными тактическими навыками? Нет. Командиры танков, так же как и пехотинцы, были приучены к действию в массе. Но знал ли хотя бы командир такой массы бронетехники, что он будет делать дальше, после того как преодолеет передний край обороны противника, а сопровождающая пехота останется позади?

Штаб РККА планирует массовые десантные операции в тылу противника. Это, конечно, здорово, но вот отработаны ли подобные операции досконально, если не учитывать показушных киевских маневров 1935 года?

Советская авиация планирует подавить авиацию врага и обработать расположение противника бомбовыми ударами (в том числе и объекты экономики). Просто здорово, только в состоянии ли «сталинские соколы» сделать это в действительности и попадают ли они хоть во что-нибудь хотя бы на тренировках? Знают ли они, как вести себя в воздушном бою?