Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»

«В начале 30-х в БВО (Белорусском военном округе. — С.З.) были созданы соединения и части автобронетанковых и механизированных войск, в том числе 7 танковых бригад, сформирована первая бригада ПВО, к 1937 году развернуто несколько авиационных бригад, бомбардировочный корпус (пакт о ненападении с Польшей уже был подписан. — С.З.). Появились части нового рода войск — воздушно-десантные. Началось строительство укрепленных районов (только тогда! — С.З.) (Полоцкого, Минского и Полесского). На территории округа ежегодно (начиная с 1925) проводились крупные учения и маневры, он являлся своего рода опытной базой советских вооруженных сил. Важным событием стали маневры 1928, где наряду с другими задачами отрабатывалась так называемая пробная мобилизация с развертыванием соединений и частей до штатов военного времени. В 1930-е гг. в округе проверялась организационная структура войск, отрабатывались тактические приемы и способы боевых действий. Накопленный опыт использования первых механизированных частей явился основой для дальнейшей разработки теории и практики их применения. Наиболее поучительными были маневры Белорусского военного округа 1936» [59].

Обратите особое внимание на тот факт, что из 14 имевшихся к 1936 году в составе РККА СССР механизированных бригад (8 в составе мехкорпусов и 6 отдельных) 7, или 50 %, были сосредоточены в Белоруссии. Ну и что, — возразят оппоненты, — эти соединения крепили оборону границ! По этому поводу еше одна коротенькая справочка:

«…Боевой устав предусматривал для танковых частей только один вил боя как в наступлении, так и в обороне — атаку. Стрельба с места в обороне допускалась в исключительно редких случаях» [52, с.121].

Пассаж «и в наступлении, и в обороне» принадлежит авторам и составителям энциклопедии, откуда приведенные выше строки. В уставах об обороне танковых соединений не сказано ничего конкретного, только о наступлении. И никакие домыслы о якобы существовавшей в то время в РККА своеобразной тактике «активной обороны» путем массированных танковых атак (ибо по уставам танки предполагалось использовать только в массе) не принимаются — они противоречат концепции «глубокой операции», в которой нет ни слова о подобном методе оборонительных действий. Другое дело, что все свои силовые акции советское руководство обосновывало интересами обороны, но мы помним, что это не что иное, какхарак-терная черта и своеобразие российской имперской политики. Ктан-кам и УРам мы еще вернемся, пока же поговорим о более интересном.

Что же такое произошло в начале 1932 года, что вынудило Сталина начать экстренную переброску войск к польской границе? Может быть, обострились взаимоотношения с Польшей? Нет, ничего кардинально нового в отношениях двух государств в начале 1930-хне произошло. С 1926 года тянулись малоперспективные переговоры с целью заключения пакта о ненападении, которые советское политическое руководство, по известным одному ему причинам, не торопилось реализовать, и это несмотря на постоянные заверения о приверженности к миру и добрососедству. Складывается впечатление, что Сталин просто чего-то ждал. В остальном же — без осложнений.

Может быть, в самом Союзе произошло нечто экстраординарное? Тоже нет. Восстания насильно сгоняемых в колхозы крестьян были подавлены, заговор Сырцова — Рютина провалился еще в 1930 году. Так в чем тогда причина спешной концентрации дивизий на западной границе? А дело в том, что в тот самый момент, как комдив Жуков с семьей бороздил слуцкую грязь, в Германии развернулась крупнейшая политическая битва — президентские выборы 1932 года.

«Выборы в рейхстаг в сентябре 1930 наглядно продемонстрировали сильнейший рост «коричневой» опасности. Нацисты собрали свыше 6400 тыс. голосов — в 8 раз больше, чем на выборах 1928 года, выдвинувшись на второе (после СДПГ) место в рейхстаге. Крупного успеха добилась КПГ, за которую голосовало свыше 4590 тыс. человек.

…На президентских выборах в марте — апреле 1932 сторонники Гитлера собрали свыше 13 млн. голосов (нацистский электорат + электорат коммунистов. — С.З.). Но президентом вновь стал Гинденбург, которого поддержала значительная часть правящего лагеря (а также социал-демократические лидеры, призвавшие своих сторонников голосовать за него» [10].

Сталин наивно рассчитывал на победу коммунистов в Германии, немецкие коммунисты, в свою очередь, также наивно на это рассчитывали, для чего и заключили союз с НСДАП. Что же должно было, по расчетам Сталина и адептов Коминтерна, произойти дальше, после победы КПГ? Естественно, борьба с внутренней и внешней контрреволюцией в Германии. Приход к власти коммунистов мог закончиться только вводом в страну оккупационных войск Антанты, как это наглядно продемонстрировали события в Руре в 1922–1923 годах.