Босиком до неба

– Есть такое между людьми, как личная неприязнь. Я вернулся домой и потихоньку налаживал свою жизнь, но наши пути с Абакаром пересеклись. Никому не позволял я давить на себя и мои решения, а он добился своего. Абакар имел власть и свою семью, но при этом влюбился в мою дочь Галиму, увидев её однажды со мной в райцентре. Разумеется, я был против его ухаживаний за ней, и ничто не могло повлиять на мое согласие. Он оказался целеустремленным человеком и навёл обо мне справки, тогда мне часто приходилось бывать в районе, и всякий раз я чувствовал его действие власти. Изобретательность его была понятна, и мне он создал проблемы. Когда я посещал район с Галимой, а потом и без неё, меня арестовывали, не давали еды и воды, а выпускали только после захода солнца. Когда первая звезда загорится на небе, тогда его отпускайте – был его приказ подчинённым. Я возвращался ночью пешком до села. Всю дорогу проклинал его, и мои слова, доносящиеся из ночи, слышали все. Я перестал показывать дочь, она вынуждена была сидеть дома. Абакар таким способом заставил меня уступить его замыслу. Свадьба была достойной, и он много помогал после. Потом родился Мурад, но случилась беда. Говорят, первая жена его отравила. Я не мог ему простить этого и никогда его не вспоминал, вычеркнув из своей памяти.

Садык переваривал слова и всю свою ненависть к сестре Галиме оставил в прошлом. Оказывалось, что в жизни многое идёт по логике наименьших потерь и иногда приходится уступать, а за ошибки других людей платят их дети. Он твёрдо решил заботиться о своей семье и не допустить их страданий. Из объяснений отца он понял, что ему пора самому начать во всём принимать решения.

– Можно мы с тобой поживём, отец, пока ребёнок совсем маленький?

– Живите сколько хотите, мне с вами лучше. Дом на побережье твой и никуда не денется.

Садыку не хотелось быть в Дербенте, пока все ищут Мурада и будут донимать его с вопросами о нём. Взял мешок зерна на плечо и пошёл готовить муку на мельницу.

– Будем кушать хинкали с отцом каждый день, – с лёгким сердцем решил он. Хасан смотрел на окрепшего сына и читал про себя молитву.

Глава V Русские родственники

К тёте Вере Мурад добрался беспрепятственно на пригородном поезде. Ему не задавали никаких вопросов о том, почему долго отсутствовал, а приехал только теперь. Тётя была руководителем партии в этом районе и пользовалась признанием соратников. Начинала она свою деятельность в трудных условиях. Общество было не готово к кардинальным переменам. Однако со временем основная масса городских жителей приняли советскую власть. Дети получали бесплатное образование, медицинская помощь оказываться стала повсеместно. А главное – это девиз нового строя: все народы братья и идут к общей цели – процветанию нового общества! Для условий Дагестана – это лучшая альтернатива, которая устраняла разногласия между кланами разных наций. При этом в горных районах и отдалённых селениях сохранялся прежний уклад в мировоззрении, который сдерживал прогресс обычаями и традициями. Никто из сторонних людей с иными взглядами не сможет изменить уклад жизни и взаимоотношений в горах, потому что этот порядок признан традиционно и позволяет сохранять преданность детей к родным местам. Советская власть обустраивала дороги в направлении к самым удалённым населённым пунктам. Даже в горах признавали, что видна хозяйская рука. Способность брать ответственность за других людей, принимать дальновидные решения, считается достойным качеством. Поэтому Иосиф Сталин пользуется на Кавказе уважением, его заслуги в деле объединения многонационального государства – неоспоримы.

Вера, дочь Хасана, впитывала в своё сознание все противоречивые тонкости, отчётливо понимая, что есть незыблемые данности – это почитание старших и послушание перед мужчиной. Её муж был русским, интеллигентным человеком. Жили они счастливо и были погружены в работу, что называется с головой. Вера Хасановна умело управляла и домашними делами, оставляя право верховного решения в их доме за своим мужем. Мало чем они отличались от других семей: обычный образ жизни, дом и хозяйство. Одно обстоятельно было их болью: своих детей они не родили. Посвящая себя работе на благо родины, им было некогда отвлекаться на свои личные радости, а когда стали осознавать необходимость потомства, тогда здоровье Веры уже не позволяло родить. От этого она в душе своей нереализованное счастье личного материнства распространяла на детей своих родственников.