Босиком на закате

Он осторожно завязал вокруг моего запястья красивый браслет. На нитку были натянуты различные бусины, ракушки и фигурки слонов.

– Обещай мне, что вернёшься. – Он протянул мне аккуратно свёрнутый листок бумаги со своим номером телефона. – Позвони, как прилетишь домой. Я буду ждать.

Мы просидели на берегу моря до тех пор, пока на небе не стали робко появляться первые звёздочки. Потом Джастин проводил меня до отеля, в то время как до самолёта оставалось всего несколько часов.

Мы шли по засыпанной песком дорожке, неловко поглядывая друг на друга. Наши руки иногда случайно, а может и специально, соприкасались, а время предательски быстро, будто издеваясь, вело к неизбежному. Я в последний раз захожу в калитку, ведущую на территорию гостиницы, в последний раз поднимаюсь на третий этаж немного странного здания по уже успевшей стать родной лестнице, открываю заедавший то и дело замок на двери, на удивление, с первого раза, когда так хочется растянуть время, захожу в неожиданно ставшую любимой ненавистную ванную комнату со сломанным душем, закрываю балконную дверь и задёргиваю бордовыми шторами окно у изголовья кровати, и всё это в последний раз. В последний раз в этом году, который может показаться целой жизнью.

Мы с папой берём чемодан, сумку, набитую вещами в самый край, вешаем каждый себе на плечи по рюкзаку, закрываем дверь, спускаемся вниз по лестнице, где меня терпеливо ждёт Джастин. В последний раз.

Как бы мы не оттягивали этот момент, через какое-то время за нами приехал автобус. Дальше всё было как в тумане: вот Джастин меня обнимает, что-то шепча на ухо, и я, уже из автобуса, со слезами на глазах машу ему рукой и мысленно клянусь, что обязательно скоро приеду к нему.

***

Автобус быстро мчался по опустевшим дорогам одного из самых маленьких штатов этой большой, необычной страны. Гоа каждый раз поражал меня чем-то новым, неизведанным. Его улицы удивляли той особой атмосферой, которой обладали. Темнокожие индианки в красивых сари и с множеством украшений на лице, руках и ногах, индусы с причудливыми красными точками на лбу, большое количество торговцев, пальм, бродячих, но очень ласковых собак и даже коров, что ходят по улицам сами по себе, палящее солнце, прогревающее земную поверхность настолько, что та едва успевает остывать к утру, из-за чего температура воздуха днём не сильно отличается от ночной, великолепные закаты, что почти невозможно отличить от умелой работы кисти опытного художника, – всё это составляющие одной чуткой и еле заметной картины, но ясно видимой для тех, кто однажды рассмотрел её среди мелких недостатков, и теперь она даже на один день не может покинуть сердце неосознанно влюбившегося в это видение человека.

За три года я отметила для себя одну необычную деталь: все местные жители выходят работать на улицу с восходом солнца, за считанные минуты создавая абсолютно везде столпотворения людей, а как только последние лучи солнца осторожно касаются земли, все убегают домой, и дороги стремительно опустошаются. Максимум, кого можно встретить на улице с наступлением темноты, так это туристов, выбравшихся по делам после рабочего дня индийцев, тех, кто работает допоздна или тех, кто просто не успел добраться до дома. И то, как только у всех заканчивается ночная жизнь, город тонет во тьме, будто бы все представители местного населения разом вымерли: нет машин и скутеров, не работают магазины и ларьки, дороги не освещают яркие разноцветные вывески и рекламы, а фонарей и вовсе нет в помине. Для жителя другой страны это может показаться странным и пугающим, но на самом деле такая особенность, если посмотреть на неё по-другому, достаточно интересна. Мои, например, размышления этот факт занимал достаточно долгое время.

Собраться с мыслями мне помешал папа, который почти насильно одел на меня наушники с играющей в них песней «Тише, послушай»3. Стоило мне вслушаться в слова, которые так явно напоминали о нашем с Джастином разговоре под звёздами и танце, как запоздалые слёзы хлынули из моих глаз нескончаемым потоком.

«Нас на танец приглашает ночь.

Дай мне руку, время прочь.

Всё плохое позабудь сейчас,

Ритм атакует нас», – слова песни эхом отдались у меня в голове.

Я резко сбросила наушники, прекращая эту пытку. В салоне автобуса было темно, и папа не мог разглядеть моих слёз. Я легко отмахнулась отговоркой про то, что хочу спать. Конечно, он и не догадывался, как тяжело мне слушать эти безобидные строчки, ведь он не знал о произошедшем. И всё же, как, чёрт возьми, как можно было так «удачно» подобрать для меня песню?! Неужели среди всех не нашлось другой? Я не имею права на него обижаться, он, по сути, не виноват, но эта нелепая случайность глубоко засела мне в душу.