Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

Впрочем, Вианола Мадея перед маркизой прогнулась, голову склоняла низко и разговаривала с девочкой вежливо, стойко игнорируя капризы и мелочные придирки. В одном лишь было отказано сийнезийке – свободе передвижения. Доломео и Вианола Мадея хоть и понимали, что перед ними одна из высших аристократок королевства, но о словах Елены помнили крепко – девочке обид не чинили, а истерики малолетней аристократки пресекали твердо, но вежливо. К тому же, пленницей она являлась, все-таки, молодой госпожи, а у Елены, как раз имелся весьма внушительный аргумент – перстень с гербом герцога де Анфор, а герцоги, как известно, родовыми перстнями разбрасываться не приучены.

Сийнезиец, тот еще жук и вояка отменный, но под Луандой ему здорово поддали под зад, а у владетеля Валенсии руки длинные и на память он, не смотря на возраст, не жалуется. После последнего, якобы, умирания, Доломео поостерегся бы думать о том, что Фелиц де Анфор оскудел умом, впал в детство и вот-вот отдаст душу Аме.

Хватит! Кто сомневается в том – пусть спросит у заговорщиков и у старшего сына графа дю Валле, сгоревшего заживо в коридорах замка Анфор. Если уж герцог не пощадил одного из своих знатных родственников, то что говорить о более мелкой рыбешке? Прожует и не заметит!

Так что, маркиза капризничала, дула губы, картинно закатывала глаза, но отпускать ее на волю, под крылышко отца и мачехи, никто не собирался. Доломео решил, что сложную ситуацию разрешить под силу лишь одному королю, Андриану Третьему. Пусть у его величества голова болит, а у Доломео иная проблема – пропал негодный мальчишка-ученик. Правда, испугавшись обвинений нервного лейтенанта наемников, Доломео поспешил отказаться от ученика, но сути дела это не меняло – парень пропал. То ли его в нестабильный портал втянуло, то ли он сам в него сунулся, по глупости несусветной, но факт оставался фактом – лишился Доломео слуги и ученика, а делиться с ним своим собственным слугой толстяк-целитель наотрез отказался – мол, некогда парнишке за придворным магом портки стирать, у него и без того обязанностей хватает!

Доломео дулся, отмахивался от беззаботного щебетания Вианолы Мадеи, находившей чародея весьма привлекательным и достойным кавалером и ждал. Ждал вестей, указаний, знака свыше – чего угодно, что было способно избавить его от принятия решения самостоятельно. Зачем ему лишняя головная боль и ответственность?

Лионелла Сийнезийская, маркиза Ланье откровенно скучала – капризничать и вредничать ей давно надоело, а больше и заняться было нечем. Вяло двигая челюстями, пережевывая постылую кашу, девочка с интересом наблюдала за тем, как толстый целитель Огюстен ухаживает за её собственной нянькой. Бонна Маргиша ухаживания целителя принимала благосклонно – вон и щеки у нее раскраснелись кумачом, то ли от комплиментов, то ли от выпитого вина, что плескалось во фляге уважаемого целителя.

Лионелла еще больше надула губы, выпячивая их вперед – подлая чернь! Никто из них не удосужился предложить вина ей, маркизе! На прямой вопрос девочки, лекарь отмахнулся, объясняя, что бонна пьет специальный декокт от ушибов, предназначенный для внесения ясности в голове и снятия напряжения в сердечной жиле. А, может и еще чего другого мудреного – не особо вслушивалась Лионелла в речи толстого лекаря, но одно поняла верно – вина ей не дадут. И тогда девочка решила покинуть негостеприимных людей. Они – никто, грязь под её ногами, обутыми в атласные туфельки. Все эти солдатики, слуги, рабы, целитель с нянькой-предательницей, кудрявая девка, прислуживающая той наглой бабе в штанах и эти двое – Вианола и чародей. Чародей, вообще, по мнению Лионеллы, не походил на настоящего придворного – скучный дядька преклонного возраста, да еще в замызганной мантии. Что с него взять? Как с виду – серая деревенщина, убогий провинциал, а не доверенное лицо короля Андриана Третьего!

Настоящий придворный маг, согласно мнению маленькой маркизы, должен отличаться изысканными манерами, щеголять в богатом и пышном костюме, пошитым у лучшего портного, обладать роскошными усами и ловко орудовать шпагой, защищая честь дамы сердца, то есть, её честь, Лионеллы.

Вот был бы у нее такой рыцарь без страха и упрека, то никто не осмелился бы пропускать мимо ушей её, маркизы, приказания. Рыцарь им бы, мигом, уши те нахальные отчекрыжил!