Босиком по облакам

Но она остановила меня двумя словами:

– Это ёж. – И показала на колючее недоразумение, улепётывающее в угол. Мелкие пятки сверкали в лунном свете, по тяжести шагов сравнимые с кабаном.

– Э-э, – опешил я. – Ёж? Инопланетный?

– Обычный.

– У него, кажется, проблемы с гравитацией...

Гаечка облизнула губы и хихикнула.

– Ёжики всегда топотят. У меня у бабушки в доме водились. Вечно нам спать не давали.

– Ёж... – пробормотал я, ещё не веря своим глазам.

Наверное, я никогда в жизни не выглядел глупее. Даже когда мать заставляла меня в пять лет стихи Бродского с табуретки читать своим гостям.

То есть выходит, что эта колючая мелочь испортила лучший поцелуй в моей жизни? В пору доставать ружьё и отстреливать. Но это было так нелепо, и хмель, которым меня заразила Гаечка, ещё не выветрился, что я прыснул. Гаечка тоже. И мы рассмеялись неприлично громко в объятом тишиной доме. Бормоча всякую ерунду про ежей, мы хохотали, словно два обкуренных подростка. И это тоже было так офигенно, что мой мозг где-то на заднем фоне засомневался в моей нормальности. А я послал его к чёрту. Звали его тут, возмущаться!

Я подошёл к ней. Опершись ладонями о стену рядом, навис над Гаечкой. Так просто, так хорошо. Мой взгляд упал на две половинки яблока, валяющиеся на полу. И мозг снова выдал аллегорию в виде строящейся над нашими головами формулы химических соединений. Ощущение, что Гаечка родная и давно, всегда, дополнило мне баллов на шкале безумия. Ретрит... Хм, видимо, действительно не случайно... Но мне нравится!

– Скажи, ты всегда такая лёгкая? – спросил я, глупо улыбаясь.

– Ну, когда бабушкиных пирожков не наемся, – игриво ответила она с массой блестящих лучиков в глазах.

Я уткнулся взглядом в её припухшие губы. В моих ещё кололось. Её грудь, так хорошо угадываемая через белую сорочку, манила, как приглашение к празднику. В шортах у меня опять всё закаменело и заныло нетерпением. Начать всё снова? Почему нет?

И я сказал с хрипотцой:

– Похоже, теперь тебе придётся постоянно ходить только со мной. А то повадился тут... Серый Волк.

– Я буду завтра менять замки, – сообщила Гаечка.

– Правильно. Но уверен, тебе всё равно потребуется круглосуточная защита. И охотник. На волков...

И вдруг она стала серьёзней и с благодарностью в глазах произнесла:

– Спасибо тебе! Если бы не ты... Если бы ты не вышел покурить...

– Я не курю, – улыбнулся я.

– А зачем тебе спички в вентиляции? – моргнула Гаечка. – Зоя Петровна нашла. И про пепел за унитазом пожаловалась.

– Наверное, от предыдущего жильца осталось.

– Да нет, – хмыкнула она. – Может, строители оставили? Тут всё после ремонта.

– Может, – пожал я плечами и попросил: – А покажешь спички?

– Пойдём, – ответила как-то странно Гаечка.

Она тоже явно думала не о них. Пошла по узкой лестнице наверх. Светлая тень в темноту, будто в тоннель. Я оглянулся. Убедившись, что урод не вернулся, пошёл за ней. Я бы пошёл и без спичек. Или унёс её к себе. Шаг, другой. В бёдрах Гаечки было столько женственности, что я снова поплыл. Подумал: «Спички... Не кофе на завтрак и не картины смотреть, но предлог стоящий всех чёртовых ежей». Она привела меня в узенькую комнатушку с низкими потолками, служебную наверное. Включила бра на стене. Я зажмурился от резкого света, но быстро привык.

– Вот, – сказала Гаечка и протянула мне спичечный коробок.

Уже готовый отбросить его за ненадобностью на пол, я взял в руки «улику», и вдруг удивился тяжести привычного предмета. Машинально ткнул пальцем, открывая, и при виде содержимого мой мозг засигналил красным, как маячок службы безопасности. Игривость как рукой сняло. Передатчик! – мигом понял я.

– Откуда он у тебя? – резко спросил у Гаечки.

– Из твоей комнаты. Я же сказала... А что там? – она с любопытством глянула в коробок. – О, не спички?

Я схватил её за руку и потянул обратно, оставив спичечный коробок на узком подоконнике у двери.

– Ты куда? – опешила она, едва успевая за мной.

Мы подлетели к двери в сад. Я внимательно осмотрелся. Гаечка непонимающе хлопала ресницами.

– Что случилось? Что там было? – обеспокоенно спросила она.

Только на улице, отойдя под звёздное небо на дорожку, окружённую гущей розовых кустов почти в человеческий рост, я остановился. А затем ответил:

– Устройство для прослушивания. Кто сказал тебе поселить меня в эту комнату?

– Никто, – продолжала растерянно моргать Гаечка. – Женя, моя подруга, та, которой гостиница принадлежит, в блокноте написала, что тебя надо в номер на вип-веранде... Но туда я Милану заселила. Она так возмущалась, прости...

– Милана, значит, – нахмурился я. – Не все Барби одинаково наивны или... А ктоещё заходил в мой номер?

– Я, – растерялась Гаечка, – Зоя Петровна. Костя с Зариной. Милана и ты...

– А урод этот?

– Игнат? Которого ты прогнал?

– Да.

– Не знаю. Кажется, он дальше холла на первом не заходил... Но у него, кажется, были ключи.

Я поджал губы, судорожно соображая. Потом засунул руки в карманы и заявил:

– Да, похоже без службы безопасности мы и на этот раз не обойдёмся. Думаю, гости у нас ещё будут. И не раз.

* * *

Эля