Босиком по облакам

– Мне не плевать, – хмуро сказал я, осознавая, что никуда не убегу. Не могу. Не имею права. Не хочу!

Она сгримасничала.

– Вот давай только не надо! Не ври, зачем? Ты — миллиардер, у меня горошек в неположенных местах. С правды в лоб начали, правдой в лоб и закончим... У нас с тобой две параллельные вселенные. Так было, пусть так и будет. Я решила! – надулась, как хомяк на горох.

Я увидел синяк на её щиколотке. Лёгкая припухлость, но нет опасной черноты, отёчности, в общем, ничего на вид критического. Впрочем, я не врач, а разбираться в подобном надо только специалистам. Моё дело – её к ним доставить.

– Идти, значит, ты не можешь, – констатировал я. Заглянул в приложение – до Ай-Петри было добраться проще, чем вернуться назад. Две трети пути уже былипройдены. Дальше идёт более пологая тропа с постепенным уклоном. С Ай-Петриможно спуститься на машине или на фуникулёре. С травматологом разберусь внизу. Я встал поустойчивее, наклонился и подхватил Гаечку на руки.

– Ты что делаешь?! – гундосо буркнула она.

– Лучше за шею хватайся, чтобы мы с тобой вместе на соседних койках потом не лежали, – проговорил я. – А то ёж из нашего сада и тот обхохочется: костяная нога, и голова профессора Доуэля.

– Ты не профессор.

– Более того, даже не Доуэль. У меня простая русская фамилия, – проговорил я, осторожно шагая наверх по тропе и прижимая её к себе.

– Сам весь на ссадинах! Отпусти меня! Позови кого-нибудь другого! – потребовалаГаечка. – Я не хочу, чтобы это делал ты! Я же ясно выразилась или тебе русский не родной?

Дерзкая, прямая, нравится.

– Держись, уроню, – сквозь зубы ответил я.

Насчёт ссадин она была права – за полёт на шишках пришлось заплатить ушибамии содранной местами кожей. Гаечка послушно ухватилась за мою шею руками, нобуркнула:

– Ты грязный, исцарапанный врун! Я час просидела одна и ещё просижу! Я не хочу, чтобы меня спасал ты!

Я свернул на тропу пошире в тень вековых сосен и аромата дерева, хвои иприжаренной солнцем травы. И тут увидел Вована и парней из группы, возвращающихся к нам. Хм, опомнились? Поздно. Я никому Гаечку не отдам, хоть клещами пальцы разжимай. Взял? Донесу. И потом ещё подумаю, отпускать ли. А ей я сказал подчёркнуто легкомысленно:

– У девять один-один, МЧС и Чебурашки на Голубом вертолёте сегодня выходной. Бэтмен в отпуске. Человек-паук на больничном. Так что тебе придётся терпеть меня.

* * *

Эля

Дурное сердце подпрыгнуло от радости, узнав Артёма во взбежавшем по каменной тропе мужчине, а потом я испугалась его жутко ободранной щеки. В целом вид у Артёма был катастрофическим, словно он подрался с роботами-трансформерамиза бутылку машинного масла. Интересно, это его Мастер так отделал? Хм, видимохороший задал вопрос. Говорят, дзен-монахи любимых учеников били палкой, чтобы те достигли просветления. Артём, по-видимому, был обожаем настолько, чтоеле убежал. И, судя по дурацкой улыбке, не просветлился...

Но почему он идёт с обратной стороны? Ничего не понимаю!

Хотя... мне всё равно – он сам меня уговорил, сам бросил, и что теперь делать с больной ногой и всеми моими чувствами, с неразберихой и бедламом, свалившимся на мою голову похлеще цветочного горшка, не ясно. Зато точноизвестно одно – на Артёма нельзя полагаться, как и на того, чьё имя я даже упоминать не хочу. Этот просто не успел испугаться и пока ещё играет в игру «Я — крутой спасатель». Возомнил себя Чип-и-Дэйлом. А мне не нужны больше игры! Я не сомневаюсь: он как появился, так и исчезнет снова. А потому я решила раз инавсегда заглушить двигатель на американских горках и сойти, пока не пришлось прыгать из самолёта без парашюта, пролетая где-нибудь над Амазонкой. Мне не нужно это! Я обычная девушка, и полоса невезения однажды кончится, даже еслизебра очень толстая, и моя жизнь — не Диснейленд. Пусть сам катается, еслинравится!

Увы, с первого раза Артём не понял. Подхватил на руки и понёс в гору.

– Придётся потерпеть, – процедил сквозь зубы.

А я себя возненавидела. За то, что едва ощутила его шею, тело, тепло и запах, внутри что-то щёлкнуло и переключилось. Он был приятный... и как будто родной. Даже ноге полегчало.

«Тьфу, нет! – сказала я себе яростно. – Нельзя так обманываться! От одной ночивместе родными не становятся!»

И больно снова стало не только лодыжке. Я обозвала себя самыми ругательнымисловами, прекратив их поток, только чтобы оглянуться на топот шагов. Это к намподбежали парни из йогов.

– Что случилось?! Помочь? Артём, что с щекой? Эля, а с тобой что приключилось?!

– Да, Володя, Семён, помогите, – сказала я. – Артём устал.

– Ничего подобного, – заявил тот. – Я не устал. Рюкзаки только заберите.

– И меня тоже! – вставила я.

– Нет. Я сам понесу! – рявкнул Артём.

– Я не могу тебе доверять! Ты даже не Артём!! Ты вообще Андрей!!!

Он прижал меня сильнее к себе и улыбнулся, включив по привычке ковбоя Мальборо.

– Кажется, она не только ногой, но и головой стукнулась...

– Ну знаешь! Мне что, тебя за ухо укусить, чтоб отпустил, спасатель хренов?!

– Укуси, если станет легче. Но я думал, что обезболивающие уже подействовали, – ласково промурчал Артём.