Босиком по пеплу. Книга 2

 — Смешно слышать от тебя о первой брачной ночи, tatlim, — во мне говорит бушующая злость. Подняв руку, я обхватываю её горло, дотрагиваюсь большим пальцем до нижней губы. — Тем не менее, она у тебя была, — наши взгляды встречаются, и даже поливающий сверху дождь не способен унять жар, полыхнувший под кожей.

— Когда? — в аметистовых оазисах проскальзывает недоумение. Такой глупый вопрос. Словно у нее есть варианты.

— Ты забыла? — насмешливо спрашиваю я, почти касаясь губами её губ. — Всегда знал, что у кошек короткая память.

— Не говори со мной как с идиоткой, ­­— она повышает голос, заряжая меня очередным разрядом бешеной злости.

Глухо рыкнув, я стремительно склоняюсь к её губам:

— Открой, — приказываю, заметив, как она поспешно сжимает губы. Алиса отрицательно качает головой, испытывая мое терпение. Столкнув нас лбами, я сверлю её лицо настойчивым подавляющим взглядом. — Открой, tatlim. Или клянусь, я трахну твой чертов упрямый рот членом, а не языком.

— Я твоя жена, — её голос звучит тихо, с укором. — Почему ты мне не сказал?  Почему я узнаю об этом от отца?

— Я не обязан отвечать, — рычу сквозь стиснутые зубы.

— Ты меня проверял? — я молчу, сжимая пальцами её дрожащий подбородок, неотрывно смотрю в требующие объяснений глаза. — Если бы я знала, то не осмелилась бы на побег. Я же не сумасшедшая… Ты тоже виноват, Амиран. Зачем тебе все это было нужно? Скажи мне, чего ты хочешь?

— Разве не очевидно? — дернув её задницу на себя, толкаюсь выпирающей  эрекцией между раздвинутых ног.

— Ты угрожал, что сделаешь меня своей шлюхой, а я уже была твоей женой. Зачем? — упираясь ладонями, настаивает Алиса.

— Какая разница, tatlim? Зато теперь я знаю, с кем имею дело, — оскалившись, я поддаюсь вперед, вынуждая её откинуться назад. Алисия инстинктивно хватается за мои плечи, вспомнив, наконец, что внизу почти не меньше тридцати метров высоты. Даже кошка не выживет, если упадет.

— Что ты делаешь? — испуганно восклицает Алиса. В голубых глазах плещется отчаяние, страх, боль, уязвимость.

— Беру то, что принадлежит мне. Всегда принадлежало, — хриплю я, впиваясь в приоткрытые губы.

Увеличиваю угол наклона, заглушая женский вопль жестким поцелуем. Мой язык грубо врывается в её рот, терзает, подчиняя, лишая иллюзий. В какой-то момент инстинкт самосохранения берет верх, и Алисия сдается, отвечая на мое бескомпромиссное вторжение. Сначала робко касается своим языком моего, потом смелее, постепенно включаясь в дикую схватку над пропастью. Адреналин в крови зашкаливает. Злость, страсть, безумие. Разум сдается, проигрывая животной похоти, инстинкты правят процессом.

Мы оба хрипло стонем, когда она обхватывает мои бедра ногами, прогибается, трется промежностью о вздувшийся пах, вжимаясь голой грудью в мой торс. Женские ладони на моих плечах смягчаются, двигаясь почти нежно. Стойкое ощущение фальши вынуждает меня разорвать жадный поцелуй. Горящие вызовом глаза смотрят в мои, покрасневшие губы кривятся в насмешливой улыбке.

— У тебя нет гордости, Амиран аль-Мактум, — шипит она мне в лицо, царапая мою шею острыми коготками.

— А у тебя нет стыда, tatlim, — разъярённо огрызаюсь в ответ. Чтобы она не говорила, я чувствую её влагу, пропитавшую ткань моих брюк. — Рычишь, брыкаешься, а сама течешь, — добавляю грубым от возбуждения голосом, и резко отстраняюсь. Намеренно неторопливо опускаюсь взглядом вниз по её телу, задержавшись на блестящих от выделившейся смазки и заметно припухших нижних губах. — От себя не убежишь, Алиса, — хрипло произношу, глядя в потемневшие мятежные глаза с красноречиво-широкими зрачками.

Она вспыхивает стыдливым румянцем с ног до головы, быстро сдвигая ноги. Поздно, малышка.

— В постель, — озвучиваю свои планы и, взяв её подмышками, снимаю с мраморной столешницы балконного ограждения. Не ставя на пол, несу в спальню, словно беспомощного котенка.  Она и весит почти столько же, сколько Афра и царапается так же. Не всерьез, напрашиваясь на взбучку. Но только я сегодня играть не намерен. Алисия исчерпала лимит моего хорошего отношения. Остается только это:

— Платье сними, — отдаю очередной приказ, бросив девушку на кровать.

Она падает на спину. Отползает ближе к изголовью, сбивая покрывало. Приподнявшись на локтях, прикрывает грудь волосами и застывает. Не моргая, насторожённо смотрит на меня огромными испуганными глазищами, но не спешит подчиняться.

— Не провоцируй меня на грубость, девочка, — предостерегаю от глупых поступков, гипнотизируя Алисию непреклонным взглядом. — Если я сам сниму, тебе не понравится, — обещаю зловещим тоном.

Алиса съеживается, кусая губы, и неловкими движениями избавляется от последнего элемента одежды. её взгляд дрожит, концентрируясь на моем лице, пока я лениво стягиваю с себя штаны и опускаюсь коленями на кровать.

— Ран, — рвано выдыхает, взглядом умоляя меня остановиться и в тоже время обреченно наблюдая, как я неумолимо надвигаюсь. — Так нельзя, — отчаянно всхлипывает, понимая, что бежать больше некуда.