Босиком по снегу

— Из-за того, что ее названная дочь погибла во время пожара в детском доме, она тогда еще не знала, что Юлия Качалина оказалась жива. Несомненно, дневник, найденный в номере Крюгера, написан ее рукой, — буркнул расстроено Кирилл, Сергей Петрович вздрогнул и наконец проснулся.

— А теперь, Олейников, — после долгой угрюмой паузы сказал следователь, — сядь, пожалуйста, на стул и подробно расскажи мне всю эту сопливую мелодраму еще раз, только опираясь на факты. Кто такой этот князь Филипп Волынский и его счастливая сумасшедшая жена?

— А кофейку у вас можно попросить? — застенчиво спросил Кирилл. — Чайник уже вскипел.

— Можно, Кирюша, можно, — льстиво улыбнулся следователь, — в данный момент тебе можно все, или — почти все.

— Тогда слушайте, Сергей Петрович… Кстати, кофе я не очень люблю, заварите-ка мне лучше чай.

* * *

Статистика говорит о том, что чаще всего самые запутанные дела раскрываются не в итоге кропотливой работы, и даже не в результате великолепных аналитических способностей следователей и оперативников, как можно было бы предположить, а благодаря случайным стечениям обстоятельств… Вот именно такое случайное стечение обстоятельств, которое пролило свет на темное дело об убийстве Ларисы Головиной, и произошло с Кириллом Олейниковым сегодня днем.

Ближе к полудню, скрипя старыми суставами и опираясь на трость, в кабинет вошел седовласый старик в пенсне и с саквояжем, вежливо поздоровался и присел на стул. Царственная осанка и массивный перстень на артритных пальцах поразили Олейникова — никогда прежде подобных аристократических субъектов он в своем кабинете не наблюдал. Еще больше Кирюшу поразил год рождения визитера — взглянув на паспорт, Олейников методом сложных умственных математических вычислений вывел число 90, слегка одурел и полез за калькулятором…

— Не удивляйтесь, молодой человек, — благодушно улыбнулся старик, заметив недоумение в глазах оперативника и калькулятор в его руках, — в нашей семье все — долгожители. Моя маменька ушла на небеса в возрасте 83 лет, но далеко не старость послужила причиной ее ухода. Гарцуя в Коломенском парке на лошади вместе со своим новым мужем, она неудачно упала и сломала себе шею. Вот такая печальная история. А я ведь предупреждал ее, что этот брак добром не кончится. Мезальянс, знаете ли!

— В чем же был мезальянс? — заинтересовано спросил Олейников.

— Во всем. Муж моей маменьки был младше ее на двадцать пять лет! И хотя она в свои 83 еще имела цветущий вид и выглядела гораздо моложе своих лет, всем было понятно, что претендент на ее руку и сердце — прохиндей и негодяй. Однако никакие доводы на маменьку не действовали, она была так безумно влюблена и по этой причине близорука, что прописала предмет своих воздыханий в нашу квартиру, в родовое гнездо, где он и проживает по сей день на всех законных основаниях. Так вот, молодой человек, постепенно мы подошли к сути проблемы, с которой я к вам пожаловал. Дело в том, что в той же самой квартире живу я и до последнего времени обитала моя обожаемая супруга…

— А, я понял, — радостно завопил Кирилл, решив щегольнуть своей сообразительностью, — вы пришли с жалобой на мужа вашей маменьки! Житья не дает? В данном случае вам поможет только одно — размен квартиры.

— Размен был исключен с самого начала — маменька строго-настрого запретила мне это делать. Хотя теперь я думаю, что был не прав, и сейчас вы поймете, почему, — хмуро сказал старик и положил перед Кириллом какую-то бумагу.

— Что это? — растерянно переспросил Олейников, пробежав глазами текст.

— Заявление о пропаже моей супруги, — объяснил посетитель. — Прошу вас ее немедленно найти. Три дня назад она сбежала с этим старым, с позволения сказать, прелюбодеем, объяснив свой аморальный поступок вот в этом письме, — и старик положил перед ошалевшим Кириллом еще одну бумагу, где аккуратным почерком было изложено следующее: «Прости за все! Не ищи. Без Федора мне жизни нет. Будь счастлив».

— Вы так любите свою супругу, что готовы простить ей измену? — спросил Кирилл, потому что нужно было хоть что-то сказать. Поверить в то, что говорит старик, было невозможно, так как Олейникову было всего двадцать пять, и он совершенно искренне считал, что нормальная, полная приключений и половых подвигов жизнь заканчивается около тридцати — а дальше начинается старость, серая, унылая и беспросветная.

— Моя Маруся легко простужается, если промочит ноги, — объяснил старик. — А она не взяла с собой достаточное количество шерстяных носков. К тому же, и лекарство от мигрени — а у нее мигрень часто случается — она тоже оставила дома. Поэтому я прошу вас ее найти как можно скорее и передать ей эти вещи. Я тут еще ее любимую шаль положил. Она ее вокруг поясницы повязывает, когда радикулит прихватывает, — старик вытащил из саквояжа полиэтиленовый пакет, положил его на стол перед окончательно ошалевшим оперативником и с надеждой заглянул в его выпученные глаза.

Олейников открыл было рот, чтобы отправить старика домой и сообщить ему, что они не занимаются подобными глупостями, но вместо этого спросил, заикаясь: