Босиком по снегу

– Двадцать, – неожиданно сказала бабка и хитро прищурилась.

– Что – «двадцать»? – растерялся Михаэль.

– Не рублев, естественно, – ухмыльнулась бабуся. – У нас тута все по международному стандарту. Плати 20 уё, на меньшее я не согласная, даже не уговаривай.

На что именно бабка должна была согласиться за 20 долларов, Михаэль представлял себе с трудом, лишь где-то в подкорке его мозга мелькнула ужасная разгадка, но он настойчиво отогнал ее прочь, очень сильно опасаясь за свой пока еще здоровый рассудок.

– Так чаво? – заискивающе заглядывая в его глаза, кокетливо спросила старуха. – Сговоримся али как? Смотри, последний раз свои услуги предлагаю, мы покамест гордость свою гражданскую не всю растеряли!

– Спасибо, не надо, – выдавил из себя Михаэль и почувствовал, как к горлу подступает неотвратимая тошнота.

– Ишь ты, ну-ну, – мгновенно теряя к Михаэлю интерес, прогнусавила бабка и развернулась к нему спиной, потом опять повернулась лицом и ворчливо добавила: – Стой тепереча здеся, покамест задницу не отморозишь. Все равно дорогу до Ивашкина тябе никто за меньшую деньгу не покажет. А сам ты енту дорогу ни в жисть не найдешь, вот тябе крест, – бабка размашисто перекрестилась и с удивлением посмотрела на Крюгера, громогласный хохот которого разнесся над привокзальной площадью и заглушил протяжный гудок проходившего мимо товарняка.

Продолжая истерически хохотать, Крюгер выудил из кармана деньги и протянул предприимчивой бабке купюру.

– Это 20 Евро, – сквозь слезы объяснил он, – долларов нет. Но, если хотите, могу рубли по курсу выдать.

– Евры тоже принимаем, – перебила его старуха, и банкнота в мгновенье ока исчезла в недрах ее одеяний. – Тепереча сюда слушай, – по-деловому сказала она и взяла его под локоток. – Помнишь, я давеча тябе намекнула, что до Ивашкина ты дорогу ни в жисть не найдешь?

– Ну, – озадаченно подтвердил Михаэль: поведение бабки и странный блеск в ее глазах стал понемногу настораживать его.

– Так вот, я тябя не обманывала, потому как дороги той отродясь не было и нет! – сообщила бабка и радостно захихикала.

– А ну гони деньги обратно! – разгневанно потребовал Михаэль и попытался было ухватить бабку за руку, но она увернулась и, как молодая лань, отпрыгнула на безопасное расстояние.

– Не горлопань, а то горло простудишь, – миролюбиво сказала бабуся. – Вот ведь молодежь нынче пошла – никакого тябе уважения к старшему поколению! Короче, слушай сюда. Тачку свою заморскую здеся оставь, я, так и быть, пригляжу за ней, а сам вона туда иди, как через пути перейдешь, так сразу в Ивашкине и окажесся. И вот еще чаво, ты морду-то свою расправь. Чаво сморщился, как ляжалое яблоко? Кажный, как могет, зарабатываит – время такое: рыночна экономика, чтоб ей пусто было, инфляция, опять жа. На пенсию не проживешь, а я вот в день сотенку баксев подымаю, делюся с братвою и ментами, а чаво остается – детишкам отдаю. Непутевые они у мяня, дочка никак работу приличную найти не могет. Вона, видал, подарила спецодежду свою, – указав на значок, пояснила бабка. – Я енто дело как брошку ношу. А чаво, красиво, и держит крепко. Ну ничаво, проживем, поработаю еще с годок… А то и два осилю. Покамест к ней в Ивашкино едуть – место энто всегда доход приносить будет. Хотя работа эта стремная больно стала, без лукавства тябе говорю, иной раз и по башке схлопотать можно! Но это уж от быстроты и ловкости зависить. Главное, до магазинчика с хозтоварами успеть доскакать, а там уж меня ребятки страхують и все разборчиво объясняють несговорчивым товарищам. Еще одна бяда – среди богатеньких редко такие щедрые, как ты, попадаются, чаще торгуются до опупения, покамест до пятерки тариф не скинут. Ладно, дорогу я тябе указала, деньгу отработала, только зря ты приехал – нету ее сейчас. Приезжай через неделю, числа 10 они обещались воротиться.

– Я по другому вопросу, – улыбнулся Михаэль, бабка нравилась ему все больше и больше, но она явно приняла его за кого-то другого.

– Как по другому вопросу? – удивилась бабуся. – В Ивашкино только по одному вопросу и ездют. Ох, жалко девку – молодая, а работает на износ! Вот и в последнее время: замордовали ее посетители, мать запереживала и подлечить ее повезла. Куды увезла, никому не доложила, чтоб, значить, ее никто найти не смог.

– Бабуль, ты меня за кого-то другого приняла, – сказал Михаэль, но старушка все же заинтриговала его своим рассказом, и он попытался представить себе образ элитной путаны, проживающей в деревне Ивашкино, ради которой богатые мужики валом валят сюда и не брезгуют отстегивать бешеные деньги предприимчивой старушке, чтобы узнать дорогу до ее дома.

– Так ты, значить, не к Алинке? А к кому ж тогда? Там домов-то всего – раз, два и обчелся. Зимой тама только Алинка с матерью живут, да бабка Клава, а к ней отродясь никто не приезжал, – сообщила старушка растерянно, и Крюгер моментально вспотел, хотя на улице было морозно и ветрено.

– Ы… – крякнул Михаэль и пошел в сторону своего автомобиля.