Босиком по стеклам

Глеб с Алисой вошли в ее мастерскую. Своей комнатой это место больше язык не поворачивался назвать.

Я же смотрела вперед себя и ничего не видела. Будто передо мной — пустота.

Дыши, Нина, только дыши.

Всё, что мне оставалось — убеждать себя, что всё хорошо. И будет еще лучше. Но мои усилия тщетны. Каждый раз надежды разбиваются о грубую реальность.

Мне нужно вниз, но, чтобы туда попасть, придется пройти мимо них. Ноги будто одеревенели, не желая слушаться.

Схватилась рукой за горло, отгоняя от себя мысли о Глебе подальше.

Видимо, сестра всё ему рассказала. И чего ты хотела, Нина?

Он такой же, как все. Грубый. Недалекий.

А ты…

Больная…

Больная…

Больная…

Набатом звучал его голос в голове.

Какой он у него сейчас, не знаю, но воображение работало за меня.

До сих пор ведь помню, каким он был, когда мы виделись в последний раз.

Снова посмотрела вперед.

Десять шагов до мастерской. Еще девять до лестницы вниз.

Давай же, Нина. От страха тебя отделяет всего несколько шагов.

Медленно сделала первый.

Затем второй.

Ускорилась.

Хотела пролететь мимо бывшей комнаты не глядя, но не удержалась. Остановилась.

Лучше бы не делала этого.

Увиденное всё расставило по своим местам.

Горько усмехнулась. Ну что ж. Алиса добилась своего. Получила, что хотела. И папа тоже.

Скользнула к лестнице, преодолевая оставшиеся девять шагов, но не могла выкинуть из головы представшую сцену.

Как Глеб нежно и бережно прижимает к себе Алису.

Глава 7

Нина

Демидовы уехали, и мы остались в доме одни.

Я стояла на первой ступеньке лестницы и смотрела на восседающего за столом отца со страхом.

Как только тетя уйдет, он взорвется. При ней еще держит себя в руках и не позволяет гневу выходить за рамки.

В спину меня вдруг толкнула чужая ладонь, и я, махая из стороны в сторону руками, чуть не упала на пол.

В последний момент успела схватиться за перила, но поскользнулась и нелепо присела на корточки. Неудачно. Стопу прострелила боль.

Походкой от бедра, с прямой спиной мимо прошла Дина. Ни разу не кинула на меня взгляд.

Уверена, специально толкнула, желая сделать мне больно.

Как всегда.

Михаил Топорков

— Ладно, Миш, я тоже пойду.

Сестра, видя мое настроение, не подняла тему украшений повторно. С возрастом стала чувствовать тонкую грань, когда лучше промолчать.

— Я провожу, тетя! — воскликнула Алиса.

Михаила обуяла гордость, что растет такая заботливая и чуткая дочка. Не зазнавшаяся, как многие дети его бизнес-партнеров.

Может, и к лучшему, что жила с матерью отдельно. Зато не избаловалась, как Нина.

Хотя той всё позволяла Валя. Его упущение.

— Зови ее! — процедил Лиле.

— Мне не нравится твой тон, Миша.

— Тоже хочешь испытать мое терпение?

— Я не виновата, что твоя жена не воспитала ее должным образом и не привила приличия. Так что не смей обвинять меня в том, что мы так опозорились из-за нее!

Михаил прикрыл глаза и стиснул пальцами переносицу. Вздохнул и повернулся корпусом к жене.

— Кто хозяйка этого дома?

— И к чему это? — почувствовала подвох и заерзала на стуле.

— Ты хозяйка этого дома, Лиля, и должна следить, во что одеты домочадцы. При Валентине таких казусов никогда не случалось. Она знала, как принимать гостей.

— Ты… — жена вскочила и кинула ему в лицо салфетку. — Может, ей не приходилось воспитывать чужого ублюдка?

— Заткнись, Нина как раз и не… — осекся в последний момент, когда увидел, как глаза Лили остекленели.

Пожалел, что вообще затеял этот разговор.

— Так вот значит, кто мы для тебя…

Потерянный голос, покрасневшие вмиг глаза и скатившаяся по щеке слеза — Михаил готов был ударить себя кулаком в глаз, лишь бы его женщина никогда не услышала этих слов от него. Но время не отмотать назад, и он лишь вынужденно смотрел ей вслед, когда она убежала, не желая его видеть.

— Нина! — прорычал, совершенно забыв, что она не слышит.

Раздраконенный и злой на нее, он не собирался спускать содеянное ей с рук.

Девчонка вознамерилась выжить из дома двух его любимых женщин, но он не позволит отродью Валентины разрушить его жизнь так же, как это сделала в свое время она.

Не бывать этому! Никогда!

Нина

Не видела, о чем шел разговор между отцом и Лилей, но он выглядел взбешенным.

— Нина!

Неужели это он меня зовет?

Замерла мышкой у лестницы, надеясь, что ошиблась. Может, он произнес вина? Такое же может быть, правда?

Но когда он схватил стул и снес им телевизор на стене, мои надежды рухнули.

Встала и медленно двинулась в его сторону, ощущая, как дрожат коленки. Страшно, но перед смертью не надышишься.

Хотелось малодушно зажмуриться и простоять так весь разговор, который, как обычно, сведется к крику, но он терпеть этого не мог.

В прошлый раз зарядил мне оплеуху. Было больно, но всем плевать. Я должна была терпеть и молча принимать наказание.

— Подойди! — заметив меня, оскалился и поманил пальцем. Словно собаку подзывал.

Встала напротив и вскрикнула, когда его пальцы схватили меня за воротник платья и с силой потянули к себе.

Вблизи налитые кровью глаза, бледное лицо и желваки на скулах делали его лицо похожим на мертвяка. Отвела взгляд, не желая смотреть ему в глаза. Сосредоточилась на губах.