Босиком по стеклам

— Горяченького?

«Что?» — двинула губами, не в силах опустить глаза к экрану сжатого в руке телефона.

— О чем ты подумала? — прищурился, словно знал обо всех крамольных мыслях, которые бродили в этот момент в моей глупенькой головке.

Моргнула, поднимая взгляд и делая вид, что залипаю на небе, но на самом деле не знала, как реагировать на эти намеки, которые не переставая кидал Глеб.

Демидов улыбнулся, а затем щелкнул меня по носу, будто его умиляло мое смущение.

— Куплю нам чая, что-то ты совсем дрожишь.

Покраснела, глядя на его удаляющуюся спину. Так вот что он имел в виду под горяченьким. Глупая Нина.

Глеб вернулся довольно быстро. Держал в руках два бумажных стаканчика, один из которых протянул мне, и артачиться я не стала. Чай был горячим, но и правда помог согреться, так что я глянула на парня с благодарностью.

— Ты знала, что я был влюблен в тебя с детства?

Его вопрос заставил меня застыть и открыть в удивлении рот.

Протянула ему стаканчик и достала телефон, который убрала в карман кофты.

«Ты надо мной постоянно издевался».

— Ты разве не знала, что мальчики проявляют свои чувства своеобразно? Дергать за косички, обзываться — воистину по-детски, но что поделать, мы, мальчишки, всегда в душе дети.

Он говорил и выглядел так непринужденно, словно признание давалось ему легко. А вот я ощущала себя так, будто меня обухом по голове приложили.

«Я думала, ты меня ненавидишь. Не представляешь, как радовалась, когда ты уехал».

Глеб прочитал мое сообщение и сморщился.

— Дурочка, — вместо недовольства он взъерошил мои волосы, а затем сделал невероятное и странное, поднес к моему рту стаканчик. — Пей, я придержу.

Взгляд глаза в глаза, его подмигивание, от которого я застеснялась и чуть наклонилась, делая глоток. Было неудобно, но невероятно уютно и тепло.

— Ты знаешь, я ненавидел заграничную школу, да и уезжать не хотел. Родители тогда часто ссорились и были на грани развода, меня ведь отец отправил с глаз долой, но сейчас я этому рад.

Вздернула бровь, молчаливо спрашивая, что он имеет в виду. Отобрала стаканчик, телефон снова положила в карман, чтобы больше таких неловких ситуаций не возникало.

— Это позволило не наделать мне многих ошибок. Когда я вернулся, тебя в старой школе не оказалось, и это тоже было благом.

Он замолчал, словно осекся, а вот я вспомнила слова Сергея. Поставила стаканчик на парапет. Напечатала то, о чем поведал мне одноклассник, и глянула на Глеба, протягивая ему телефон. Раз парень сговорился с Алисой, не удивлюсь, если и про это соврал, так что ответа Демидова я ждала с затаенным дыханием.

— К сожалению, это правда. Скрывать не буду. Прошлым не горжусь, но знаешь, случившееся с мамой позволило мне о многом переосмыслить, так что я рад, что встретил тебя сейчас, а не раньше.

«Был таким же противным, как и в 13 лет?»

— Противным? Такого ты обо мне была мнения? — насупился, но затем улыбнулся, не сердясь. — Хуже, Нин, хуже. Я рад, что ты не застала меня такого.

«Какого?»

— Ты знаешь, как ведет себя зверь с занозой в лапе?

Неопределенно качнула головой.

— Становится агрессивным, не находит себе места, неспособный вытащить ее самостоятельно.

Это была аналогия с самим собой.

«И как ты смог вытащить собственную занозу?»

— Никак. Она до сих под досаждает и причиняет боль.

«Ты не выглядишь агрессивным раненым зверем. Особенно сейчас».

Протянула руку и коснулась его щеки, ведомая инстинктами. Он замер, и я, ощутив вдруг неловкость, отдернула руку. Глеб отреагировал сразу, не зря играл в баскетбол, так что вскоре моя ладонь снова оказалась на его щеке.

Кожа у него была гладкой, но ближе к подбородку слегка кололась, фиксируя мое внимание на том, что мы уже не дети. У него вон уже борода растет, которую он бреет, а я… Сглотнула слегка испуганно. Я ведь тоже выросла, и наши касания…

— Ты умеешь скрывать раны, когда становишься взрослым. Когда кажется, будто всё бремя мира ложится на твои плечи. Разве до занозы в такие моменты?

В его словах был резон, но я видела скрывающуюся горечь, которая была знакома мне как никому другому.

— Вытащишь мою занозу? — встал вдруг так, что я прижалась бедрами к парапету.

В горле у меня от неожиданности и интимности момента пересохло, но я лишь молча взирала на его лицо, не в силах отвести взгляд.

— Как? — произнесла одними губами, а затем замерла, понимая, что с ним начала раскрываться.

Раньше я стеснялась делать даже это, а сейчас мне как никогда сильно хотелось слышать его голос и говорить самой. Услышать собственный, не только его.

— Поцелуй меня, Нина.

Забыла обо всем, о чем думала.

Время застыло и потекло безумно медленно, словно песчинки в песочных часах. Я молчала, а он и требовал от меня ответа, только смелости и решительности, которых у меня не было.

— Боишься? — дернул уголком губ.