Босиком по заснеженному мху

Улицы и крыши домов застелил туман. Серые будни и я стали верными соратниками. Эта тьма рассеется лишь с приходом весны. Главное, не оглядываться назад, не цепляться за обиды, доказать всем, что психиатр нужен им cамим.

Калитка высоких ворот снова болталась на ветру. Я вошел во двор, наклонив голову. На задней веранде пусто. Постучал во входную дверь. Никто не открыл. Дернул ручку, дверь открылась, я медленно, вошел шаг за шагом..

– Богдан, Богдан, – никого.

Прошел в гостиную, кухню, столовую – никого.. Поднялся наверх, вошел в свою временную спальню, достал чемодан из шкафа и начал закидывать вещи, которые забрал из квартиры, свои. Пошарил в шкатулке, стоящей на прикроватной тумбе, ключи не обнаружил. Поискал в комоде, нигде нет. С чемоданом спустился вниз и открыв дверь, увидел перед собой женщину, которая навестила в больнице один единственный раз.

– Сбегаешь, как воришка?

– Из того, что могло принадлежать тебе, забираю только себя, – заявил я.

– Ты сильно похудел, лицо вытянулось, осунулось, глаза ввалившиеся, – протянула она ладонь.

– Я бы поверил в твою доброту, если бы не слышал того разговора. Вы как крысы в норе делили шкуру неубитого медведя. Ваши лица, ваши взгляды, – поджал я губы от обиды, но не позволил эмоциям вырваться и повысить голос.

– Артем..

– Вот именно Артем, а не сынок, не сын, просто – Артем.

– Так и будем стоять в дверях? – выскользнуло из ее дрожащих губ.

– Психиатра нашла мне? – не выдержал я. – Ты действительно, считаешь, что я имел возможность не слышать ваш разговор с Агнией?

– Эта девушка, действительно прониклась к тебе теплыми чувствами..

– Какими чувствами? Название им есть.. – прикрикнул я.

– Почему ты такой агрессивный!?

– Мне сверху уже знаки подают: Артем, беги, спасайся! Я уже ослеп на один глаз за неделю жизни с тобой. Дай пройти, – потребовал я и отвел глаза с ее обиженного лица.

– Подумай, стоит ли из-за обид разрушать будущее? Забудь тот разговор..

– Какое будущее? – не выдержал я. – У меня его нет, ровно, как и прошлого и настоящего, – улыбнулся. И почувствовал, как струя покатившейся слезы обожгла лицо, не ожидал от себя, но эмоции одолели. – Что нас держит на плаву? Тепло! Чувства, воспоминания, у меня этого нет! Я сегодня блуждаю в чужом мире. Я здесь никто, не состоявшаяся личность! У которого из образования, только колледж и одиннадцать классов школы, которые я пропускал по состоянию здоровья. Друзья? Нет, я рос в плохой компании. Где группа девочек могла избить ногами одноклассницу, чтобы понравиться парню. И это оставалось безнаказанным, – выдохнул я. – Били ли меня? Да, по лицу, считая его слишком белым, но не били по животу и груди, боялись, что умру! Папа закладывался с утра до ночи. Бабушка, на рынках торговала овощами, в каждое время года при любых погодных условиях, без выходных и праздников. Возвращалась за полночь и начинала искать пьяного сына по кабакам и барам, а однажды и вовсе не нашла. – Остановился я, заглотнув воздух. – Он ушел зимой, и не вернулся, не попрощался. Упал на кладбище, уснул и замерз первого января в день моего рождения. Навсегда! А мама, в это время припеваючи жила в Австрии, с третьим мужем, в замке какого-то герцога. Пила игристое и ела виноград. На отступные после развода со вторым мужем. Какая изящная параллель верно? Какая душераздирающая параллель, да!? Спасибо бабушке, помои не ел. А сейчас, о, Артем ты таак похудел. Ха-Ха!

– Все не так, – пыталась она перебить меня, но тщетно.

– Я скоро потеряюсь в твоих лживых историях. Ты даже имела наглость, звонить бабушке и плакаться, что после смерти второго мужа, не имеешь возможности отправить Богдана в Англию на учебу. Какая жалость. В то время, как твой старший сын получал, жалкие пособия по состоянию здоровья и подрабатывал в отделе «Легенд Старого мира», в забытом Богом книжном магазине. В северном краю зажопинска, живя в южном. Чтобы купить лекарство и прожить в буквальном смысле, до следующего месяца и чудом года. И если бы ты, разводясь и ругаясь очередной раз с отцом, не забыла бы шестилетнего сына на морозе минус шестнадцать, торопясь к новому любимому, состояние мое не ухудшилось бы в разы. Я уже молчу о том, что ты сняла с себя все обязательства, даже к врачу ни разу не отвела, узнав, что у меня уже неоперабельный порок, после твоей халатности! Проживет, сколько проживет на таблетках. Протянула кое-как и сбежала с годовалым сыном, как оказалось потом от другого мужчины. А ты – уважаемая, достойна лучшей жизни! И правда, лучше бы меня не родила, одним несчастным было бы меньше, – разразился мой голос, словно гром в мае. – Я больше не хотел, не мог молчать. – Говорят, когда мать молится – ад трепещет. Видимо, ты ни разу не молилась о сыне Артеме. Обещаю, это наша последняя встреча! Дай пройти! – Зажал виски, взглянув в сторону, заметил на тумбе возле дивана, свои ключи, схватил их резко, сжав в кулаке, осознавая, что все это высказал..