Босиком за ветром 2 книга

И теперь Крис не представлял, что его ждёт. Отца он шокировал и разочаровал – это точно. Он и себя разочаровал. Если удастся решить его проблемы, ему придётся стать благодарным сыном, и он потеряет всякое право возмущаться тем, что отец обзавёлся новой женой.

Перед отъездом Григорий Николаевич добил Криса:

– Твоя спальня теперь будет Аниной. Она всё-таки девочка.

Крис промолчал, хотя позже часть расколотых брёвен приняла на себя гнев именно по этой причине. Теперь у него нет своей комнаты. Откуда только взялась эта Аня и её мама? Всё же налаживалось! Интересно, дождутся ли его возвращения или выкинут вещи из спальни, пока он будет отбывать срок в деревне?

Возвратившись к сараю, Крис зашвырнул топор в стену и, тот впервые с первого же раза воткнулся лезвием, причём глубоко. Теперь у Криса хватило не только сил, но и злости метнуть как следует. Рядом с топором поблёскивали гвоздики, вбитые в виде большого ковша.

– Бааххаджи, – припомнил он название созвездия на Славкин манер.

Славка…

Естественно, он вспомнил о ней сразу же, как отец пригрозил ему ссылкой в Старолисовскую. И это была ещё одна причина, по которой Крис не хотел сюда ехать. Как смотреть в глаза Славке, как с ней общаться? Тогда, в четырнадцать лет, вдали от города он чуть ли не в любви ей признался. Она не испугалась – призналась, причём первая. Вернувшись из деревни, Крис порывался на осенние каникулы снова поехать сюда, но не получилось – заболел, отложил поездку до зимы, а потом и сам не захотел. Он вспоминал их совместные приключения с ностальгией, но и смущением. Вдали от Старолисовской всё виделось иначе, в других оттенках и настолько наивно, что становилось неловко. Ладно, Маугли выросла в лесу, порой пугала своей щенячьей преданностью и поражала бесстыдством, но он-то почему распустил слюни?

Через год он решил, что это был хороший урок первых отношений и первых поцелуев. Запоминающаяся первая влюблённость. И в Старолисовскую он, естественно, не вернётся. Это было чудесно, остро, сладко до одурения, но временно. Славка слишком не такая, как он, как его друзья. Да и вообще, о каких серьёзных отношениях можно говорить в шестнадцать лет? Точнее, почти в семнадцать. Его ждёт институт и новое увлечение – слэк.

Крис замер. Как же невовремя вся эта история с машиной и аварией. Они с Вадимом только начали заниматься триклайном, ему нельзя терять форму, впервые он по-настоящему загорелся каким-то увлечением и даже готов был строить будущее, отталкиваясь от него. Насчёт института он и то не был так уверен. Отец всё решил за него. Среди его многочисленных знакомых нашёлся преподаватель с факультета биологии, и он на всякий случай договорился заранее, хотя баллы, полученные на ЕГЭ, позволяли Крису подать документы не только в КубГУ. На самом деле ему было плевать, куда идти. Он не видел себя ни биологом, ни программистом, ни тем более учителем, но отец настаивал на высшем образовании, да и Крис понимал, что корочка нужна практически на любой работе, только вот душа не лежала ни к чему конкретному. Поэтому они с Вадимом решили идти туда, где им не будут мешать заниматься слэклайном. Сейчас Крис хотел только одного – забраться на стропу.

Крис с досадой пнул пенёк. Как же хреново без телефона! Он с Вадимом даже не поговорил нормально, не объяснил, куда пропал. Вчера отец привёз его, выгрузил, коротко переговорил с бабой Любой и укатил. Не обнял на прощанье и ничего не сказал, явно сдерживался из последних сил, чтобы не обрушиться на Криса градом вопросов и недовольства.

Баба Люба оглядела выросшего Криса, не скрывая удивления. Он думал, что она впервые не будет его унижать. Ведь теперь он и не «пухляк», и не «глист», наконец-то спорт сказался на его фигуре, Джеком или Михой он, конечно, не стал, не та конституция, зато мог похвастаться гибкостью и рельефом. А в росте и вовсе обогнал отца. В зеркало Крис, естественно, смотрелся и прекрасно понимал, почему Вадим назвал его конкурентом в охоте на женских особей. И то, что их порой путали, в очередной раз доказывало, что он больше не подросток-уродец. «Охотиться» Крис не спешил, хотя больше не чувствовал себя гадким утёнком, и это существенно облегчало жизнь.

Но бабушка заметила другое.

– Стал ещё больше на свою мать похож. Тьфу, пакость.

Крис не думал, что иметь серый цвет глаз такая уж пакость, да и цвет волос у него был самый обычный. Впервые за почти семнадцать лет его устраивало собственное отражение. Почти. А над тем, что не устраивало, он как раз работал. В будущем планировал проколоть ухо или язык, может, набить парочку тату.

Баба Люба проводила его взглядом и, пока он не закрыл двери в спальню, добавила:

– Свалился на мою голову. Корми тебя ещё тут.

Крис обернулся.

– Давайте сразу договоримся, раз я всё равно тут как минимум на месяц. Будем считать, что еда – это плата за то, что я помогу собрать клубнику, абрикосы, прополю грядки, что там ещё у вас растёт?

Баба Люба удивилась.

– Естественно, соберёшь.

– С чего это «естественно»? Если не будете кормить, не буду помогать.

– Ты смотри, какой наглый стал!