Босиком

Джош посмотрел на отца. Том Флинн махал ему; он хотел, чтобы Джош залез в машину. Джош совсем не желал этого делать, но шел ливень — раздался еще один раскат грома, — а на джипе сейчас никуда нельзя было сбежать. Джош подбежал к «форду» и забрался внутрь.

Его отец сел рядом с ним, и они оба сидели, словно оглушенные, и наблюдали, как дождь стучит в оконные стекла. Темные волосы Тома Флинна прилипли к голове. Он снял очки, протер их своим платком и сказал:

— У меня плохие новости.

«Нет», — подумал Джош. Он поднял вверх руку, чтобы отец понял, что он не может это слышать. «Кое-что произошло». Том Флинн откашлялся и сказал:

— Паталка…

Джош резко мотнул головой.

— Диди?

— Она мертва.

У Джоша перехватило дыхание. В машине было тепло, но Джош начал дрожать. Диди? Не Вики, а Диди? Диди мертва?

— Что? — сказал Джош. — Что?

— Она мертва. Она умерла… сегодня рано утром.

— Но почему? — спросил Джош. — Что случилось?

— Говорят, наркотики. Таблетки и алкоголь.

— Но не…

— Они практически уверены, что это несчастный случай.

Слезы выступили на глазах у Джоша. Его атаковала смесь разнообразных эмоций, и это сбивало его с толку; словно несколько пианино одновременно играли разные мелодии. Какое-то противоречие. Диди была мертва. Диди была мертва? Любой бы сказал, что она превратила свою жизнь черт знает во что — долги за машину, долги за аренду, проституция… Но Джош думал, что она в конце концов наладит свою жизнь; он думал, что родители вытащат ее из болота или найдется какая-то добрая душа, которая возьмется за нее. Диди мертва, это казалось нереальным. Она была такой сильной, такой уверенной в себе — в джинсовых шортах с белыми веревками, в центре группы поддержки. Ее записки со следами губной помады, которые Диди передавала Джошу между уроками. Ее шуточки, и то обожание, с которым она относилась к своей кошке, и исчерпывающие познания в современном роке — «Олмэн Бразерс», «Линрд Скнирд», «Лед Зеппелин». Было время, причем достаточно долгое время, когда Джош связывал с Диди слово «любовь». Она говорила это слово чаще и с большей убежденностью: «Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю, ты моя настоящая любовь, до конца дней». Джош по-мужски отвечал ей: «Я тоже. Взаимно. Ага, я тебя тоже».

Теперь он знал о любви намного больше, и, глядя назад, на то, что он пережил с Диди, Джош понимал всю незрелость, все несовершенство этого чувства. Поэтому сейчас чувство вины смешивалось с изумлением и недоверием. Он любил Диди недостаточно сильно или недостаточно искренне. Он не дал ей твердой опоры, на которой можно было бы построить дальнейшие отношения. Собственно говоря, возможно, он даже нанес ей травму — ненамеренно, — потому что она не решалась идти дальше.

И все же в свалке тех чувств, которые испытывал Джош, было еще и облегчение оттого, что новости были не о Вики. Это были ужасные мысли, и Джош не знал, что с ними делать. Он, конечно же, не радовался, что Диди мертва, а Вики — жива. Но он просто был счастлив, что Вики жива.

И все же он испытывал чувство потери. И все же внутри него была пустота. Похороны Дейдры Элисон Паталки были через два дня, и Джош пошел на них, надев свой серый костюм. Может, ему это показалось, но он услышал перешептывания, когда вошел в церковь; он увидел, как оборачиваются головы; шепот становился громче, хотя и недостаточно громким для того, чтобы можно было разобрать слова. У Джоша не было ни малейшего представления о том, как много знали люди, — может, они перешептывались, потому что думали, будто Джош и Диди были вместе и поэтому он теперь совершенно опустошен. А может, люди знали, что они расстались, что Джош заплатил Диди, только чтобы она оставила его в покое, может, они считали его виновным в гибели Диди, в том, что она пристрастилась к наркотикам и алкоголю, возможно, они обвиняли его в том, что он ее не спас. Джош не мог бы ответить на эти вопросы. Он видел всех, кого знал раньше, — своих школьных друзей, учителей, родителей друзей, врачей и администрацию больницы, парней из команды Роба Паталки. Там был дантист Джоша, девушки, работавшие на почте, управляющий из местного магазина, владелец и персонал бара, в котором Диди летом подрабатывала официанткой. Полиция была вынуждена перекрыть Федерал-стрит, потому что на похороны Диди пришло столько людей, что они заняли ступеньки церкви, тротуар, проезжую часть и тротуар на другой стороне улицы. Диди привезли на катафалке, в закрытом гробу темно-синего цвета (который совсем ей не подходил, подумал Джош, из-за чего ему еще сложнее было поверить, что она внутри). Тем не менее он был рад, что гроб закрыт. Он не хотел видеть мертвую Диди, обработанную гробовщиком, одетую в ту «подходящую» одежду, которую подобрала миссис Паталка. Джош не хотел смотреть в лицо Диди и читать на нем безмолвное обвинение: «Ты меня предал».