Босиком

Тед глотнул пива, кивнув в знак согласия. Базз Линдон откашлялся и расположился в кресле поудобнее. Все молчали. Тишина была похожа на ту, в которую любил погружаться Том Флинн; она всегда казалась Джошу устрашающей. Но сейчас он ею наслаждался. Четверо мужчин могли пить пиво на веранде и молчать, не испытывая при этом никакой неловкости. Женщины бы разговаривали, говорили бы все, что придет им в голову. Мужчины могли оставлять свои мысли при себе. А у Джоша на уме была… Мелани.

Сегодня днем от предвкушения встречи с ней у него просто перехватывало дыхание; Джош чувствовал себя взбесившимся животным, которое прыгает и мечется на цепи. Но как только он увидел Мелани (еще более округлую в области талии, еще более загорелую, еще ярче светящуюся), когда она катила коляску Портера по Шелл-стрит, его наполнил тихий восторг. Мелани спросила его насчет костюма, и он рассказал ей о Диди. Разговор с Мелани приносил такое же облегчение, как слезы. Внезапная, неожиданная смерть, смерть юной девушки, смерть кого-то, к кому Джош не всегда относился хорошо, смерть, которая наполнила его сожалением и чувством вины, — Мелани это поняла. Джош и Мелани так увлеклись разговором о Диди, что на некоторое время даже смогли забыть о самих себе. Но потом, когда тема Диди была исчерпана, Джош почувствовал, что ему следовало заговорить об их отношениях.

— Я не собирался сюда возвращаться, — сказал он.

— А я не ожидала тебя увидеть, — сказала Мелани. — Я думала, ты уже уехал.

— Ну… — замялся Джош.

— Что «ну»?

— Я хотел тебя увидеть.

Мелани улыбнулась, опустив голову. Они уже дошли до пляжа и возвращались обратно к дому номер одиннадцать. Портер крепко спал в своей коляске. Они могли свернуть направо, к Шелл-стрит, но Джош предложил пойти и дальше прямо.

— Мимо сконсетской часовни? — спросила Мелани.

— Да.

Они некоторое время шли молча. Потом Джош сказал:

— Ты вернешься обратно к Питеру?

Мелани сжала губы и кивнула.

— Он мой муж. Это кое-что значит. Клятвы чего-то стоят.

— Даже несмотря на то, что он их нарушил? — спросил Джош.

— Даже несмотря на то, что он их нарушил, — сказала Мелани. — Я понимаю, что тебе, наверно, тяжело это слышать.

— Мне тяжело думать о том, что тебе могут снова причинить боль, — сказал Джош.

— Он больше не… Ну, он пообещал, что не будет…

— Если он снова это сделает, — сказал Джош, — я его убью.

Мелани прислонила голову к его плечу. Церковь была перед ними; белые ленты — следы чьей-то свадьбы — развевались на поручнях лестницы из трех каменных ступенек, что вели к главному входу.

— Ты — это лучшее, что случалось со мной, — произнесла Мелани.

Это была еще одна фраза, от которой у Джоша отняло речь. Сейчас, стоя на веранде за домом и попивая пиво, он подумал: «Да». Они были лучшими друг для друга, хотя со стороны все могло показаться иначе.

Когда открылась задняя дверь, Джош вздрогнул. Вики просунула голову и спросила:

— Джош? Как насчет ужина? Ты… — Она кивнула головой в сторону стола.

— Конечно, — ответил он. — С удовольствием.

За столом Джош сидел между Мелани и Вики. Мелани держала руку на колене у Джоша, пока Вики накладывала ему в тарелку еду. Разговор шел непринужденно: Джош слушал о рыбалке, о сайде, о боните. Затем Базз Линдон рассказал рыбацкие истории из своей молодости, а Джон Уолш поведал о рыбалке в Австралии. Разговор быстро перешел на истории об акулах, морских крокодилах и смертельно опасных медузах. Джош выпил немало вина — Тед, который сидел во главе стола, постоянно подливал ему в бокал, — и вино, вместе с пламенем свечей и рукой Мелани, незаконно лежавшей у него на колене, придавали вечеру сюрреалистический оттенок. Летом у Джоша было за этим столом свое место — но сейчас? Он вспомнил день, когда впервые увидел этих людей: «Три женщины спустились по трапу самолета».

Бренда сияла от счастья в объятиях Уолша. Нахмуренная. Однако сейчас она казалась умиротворенной и радостной. Вики — Тяжело дышавшая — по-прежнему была грустна и подавлена, хотя теперь Джош понимал почему. Лето физически изменило Вики (больше не было ее белокурых волос, и она потеряла по меньшей мере двадцать фунтов), но в ней оставалось то, что Джош определял как «материнская забота», — качество, которое сплотило их и являлось гарантией, что каждая деталь вечера учтена. Вики была клеем, который держал всех вместе. Если они ее потеряют, они распадутся, разобьются на осколки. Развалятся на части. Это, очевидно, и было причиной ее грусти: Вики понимала, как важна она для других людей, и не могла их подвести.