Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)

Алекс Тарн БОСНИЙСКАЯ СПИРАЛЬ (ОНИ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ)

Берл вышел из машины, и полуденный иерусалимский зной, по-приятельски обхватив за плечи, жарко дохнул ему в лицо горьковатым запахом раскаленной земли и хвои.

— Отстань, бижу, — сказал Берл с легким оттенком досады. — Меня этим не возьмешь.

Прозрачная звонкая глубина висела над городом; тени пугливо прятались под стены и под деревья. Берл миновал мельницу и, спустившись по широкой лестнице, повернул налево. Каменные плиты мостовой ослепительно сияли на солнце. Остановившись у одной из дверей, он постучал.

— Открыто!

Берл глубоко вздохнул и открыл дверь. Он волновался. До этого момента ему ни разу еще не приходилось встречаться лицом к лицу с самим Габриэлем Каганом. Да и теперь, честно говоря, необходимость такой встречи представлялась ему сомнительной. Обычная ориентировка перед заданием… Зачем проводить ее на столь высоком уровне?.. Непонятно…

В большой комнате было прохладно. Посередине царил необъятный стол черного дерева, заваленный бумагами и разнокалиберными книгами с торчащими из них цветными закладками. Вдоль стен со стеллажей насупленно глядели темные толстые тома, посверкивая золотым тиснением корешков. У огромного, обращенного в сторону Сионской Горы окна стояли кресла — массивные, под стать всему интерьеру. Хозяин, сухо щелкнув суставами, встал из-за стола навстречу Берлу.

— Садитесь, молодой человек, — сказал он, указывая на кресла. — Я немедленно присоединюсь к вам, вот только закончу абзац… И налейте себе чего-нибудь… там… на столике.

Посреди фразы Габриэль Каган вернулся к небольшому ноутбуку и вновь принялся настукивать на клавиатуре. Последние слова старик произнес уже скорее себе под нос, нежели обращаясь к собеседнику. Берл улыбнулся. Легендарный Мудрец вовсе не выглядел таким уж внушительным. Высокий, нескладный, в домашнем клетчатом пиджаке и мятых бесформенных брюках, он походил на птицу-секретаря из детского мультфильма — особенно сейчас, когда, сгорбившись и нависая над компьютером своим огромными клювообразным носом, он совершенно по-птичьи выклевывал одним пальцем нужные клавиши.

Берл плеснул себе немного джина, добавил кубики льда и тоник.

«Надо бы и птице что-нибудь налить, а то ведь совсем высохнет…» — подумал он и приготовился кашлянуть поделикатнее.

— Мне ничего не нужно, — раздраженно произнес старик, не поднимая головы. — Садитесь, молодой человек, сколько раз повторять?

Берл пожал плечами и уселся в кресло перед окном. Опаленные солнцем стены Старого Города сияли перед ним в своем молчаливом величии. Жаркое полуденное марево струилось между холмами, и оттого казалось, что башни, шпили и купола Иерусалима плывут над землей, как на гигантском ковре-самолете.

— Небесный Иерусалим, — проговорил старик у него за спиной. — Подождите еще минутку, уже недолго.

Гм… Берл чуть не поперхнулся. Он что — мысли читает?

— Увы, не все, — Каган захлопнул крышку ноутбука и встал. — Только самые очевидные.

Он прошелся по комнате и встал рядом с Берлом, глядя в окно.

— Мигель Карцон. Приходилось ли вам слышать это имя?

Берл поерзал в своем кресле. Он чувствовал себя неловко рядом со стоящим Мудрецом.

— Карцон? Это уж не тот ли испанский судья, что сделал себе имя на судебном преследовании Пиночета?

— Именно. Весьма честолюбивый, блестящий молодой человек. В двадцать четыре года он был уже судьей. В тридцать два — членом Национального Суда Испании… — старик скептически хмыкнул. — Многие, особенно в академических кругах, невысоко оценивают его чисто профессиональные достоинства. Говорят, что парню не хватает глубины…

Мудрец замолчал.

— Завидуют?.. — осторожно предположил Берл.

— Что не вызывает никакого сомнения, — продолжил Каган, полностью игнорируя осторожную попытку собеседника превратить лекцию в диалог, — так это его исключительное умение выгодно себя подать. Пресса носит Карцона на руках. И что с того, что зачастую арестованные им очевидные преступники выходят сухими из воды благодаря плохой подготовке процесса? Кого это в конечном счете волнует? Кто вообще читает сообщения о судебных провалах, набранные мелким шрифтом между светскими новостями и биржевыми сводками? Шум, шум, шум!.. — вот двигатель современного мира!

Старик раздраженно фыркнул и забегал по комнате, щелкая суставами пальцев. Берл сидел, втянув голову в плечи и не понимая решительно ничего.

— Газетная жвачка! Телевизионное пойло! — гневно выпалил Каган у него за спиной и всплеснул руками. При этом его локти угрожающе хрустнули.

«Черт возьми, — подумал Берл. — Еще, чего доброго, развалится тут прямо в моем присутствии. Вот скандал будет.»

— Извините, Габриэль, — торопливо заметил он вслух, не забывая, однако, и о таинственных телепатических способностях хозяина. — Если вы обвиняете в этом лично меня…