Босс

Кимберли выбрала ему купальный костюм. Много лет мужской костюм включал в себя длинные темно-синие трусы, перетянутые белым поясом, и белую же жилетку. Поэтому на пляже все мужчины словно надевали униформу. Теперь же Кимберли заявила, что такой костюм — пережиток прошлого, и купила Джеку муаровые так называемые боксерские трусы безо всякой жилетки. Да, трусы эти длиной превосходили прежние, но с голой грудью Джек чувствовал себя не в своей тарелке, тем более что все остальные мужчины были в жилетках.

— У меня нет уверенности, что меня не оштрафуют за обнажение на публике, — поделился он своими опасениями с Кимберли.

— Никто не посмеет оштрафовать мужчину в самом красивом купальном костюме, — безапелляционно заявила Кимберли.

— Или мужа женщины, у которой самый красивый на пляже купальный костюм, — проворчал Джек.

Действительно, купальный костюм жены вызывал у Джека двойственное чувство. Никогда раньше он не видел купального костюма из нейлона. Впрочем, второго такого на Кейп-Код просто не было. Компания отца Кимберли тесно сотрудничала с «Дюпоном», и Харрисону Уолкотту подарили рулон нового экспериментального материала белого цвета, так как красить нейлон еще не научились. Кимберли наняла опытную портниху, которая сначала сшила из него вечернее платье, а из остатков — купальный костюм. Целиковые купальные костюмы уже носили, но они должны были скрывать округлости женской фигуры. Эластичный нейлон, наоборот, облегал тело, как вторая кожа, и блестел на солнце. Кимберли появлялась в нем на пляже уже несколько недель, но в присутствии Джека надела впервые. И он не мог не задаться вопросом, а не потянется ли за ними шлейф скандальной репутации.

Но Джек знал, что Кимберли так не думает и вообще она не прислушивается к чужому мнению. Кимберли полагала, что они с Джеком — самая красивая семейная пара на всем пляже и все остальные восхищаются ими. Возможно, в этом она не ошибалась.

Маленький Джон подбежал к ним:

— Мама! Папа! Ничего, если я вытащу на пляж Барбару? Вместе купаться веселее.

— Да, конечно, — кивнула Кимберли.

Мальчик повернулся и побежал к соседскому дому, в котором жила девочка на два года старше Джона.

Джек поднялся с песка.

— Пожалуй, и я пойду окунусь. Глупо прийти на пляж и не искупаться.

— Я должна тебе кое в чем признаться. — Кимберли погладила нейлон. — Этот материал, намокая, становится чуть ли не прозрачным. Так что сегодня я купаться не буду.

Шагая к воде, Джек гадал, зачем она надела купальный костюм, который нельзя мочить. И сам тут же нашел ответ. Вспомнил, что у Кимберли был костюм для тенниса, хотя она никогда не выходила на корт, и костюм для верховой езды, но при этом она ни разу не садилась на лошадь.

Джек тоже не ездил верхом, так как к лошадям относился с подозрением. Но он вырос в Калифорнии, а потому хорошо плавал и отменно играл в теннис. И этим летом он несколько раз показывал свое мастерство, завоевав репутацию достойного соперника. Его даже пригласили сыграть на турнирах двух местных клубов, куда посторонние допускались крайне редко.

Джек нырнул в набегающую волну. Кто-то закрепил плот ярдах в пятидесяти от берега. Джек поплыл к плоту, взобрался на него и оглянулся.

Он увидел Джона и Барбару, радостно скачущих в пене прибоя, загляделся на них и не сразу заметил, что Кимберли уже не одна. Когда Джек посмотрел на нее, она призывно помахала ему рукой.

Рядом с ней стояли Кертис и Бетси Фредерик, оба в городской одежде.

Джек спрыгнул с плотика и поплыл к ним.

— Похоже, зря мы не включали радио, — такими словами встретила его Кимберли.

Кертис шагнул к Джеку.

— Сегодня утром армия Гитлера вторглась в Польшу.

Глава 10

1

1940 год

Семнадцатого декабря 1939 года поврежденный немецкий линкор «Граф Шпее» бросил якорь в бухте Монтевидео. В бухту его загнали английские крейсеры, обосновавшиеся на рейде. Правительство Уругвая известило капитана, что береговые батареи откроют огонь, если в течение сорока восьми часов, разрешенных международным законом, он не выведет свои корабль в нейтральные воды.

Весь мир с замиранием сердца ждал решения немецкого капитана. В предвкушении грандиозного морского сражения громадные толпы собирались на набережной Монтевидео. По счастливой случайности в Монтевидео оказался американский радиокомментатор, который организовал прямые репортажи с места событий.

В копне концов капитан Лангсдорф позорно бежал, но американские радиослушатели жадно внимали каждому этапу этой захватывающей драмы. Джек и Кимберли, как и многие миллионы американцев, в те дни не выключали радио.

До трансляции из Монтевидео Джек полагал, что постоянный корреспондент в Европе (естественно, речь шла о Кертисе Фредерике) им не нужен. Хватит и коротких командировок, думал он. Однако, оценив эффект прямого репортажа, если не с поля боя, то с ближайших к нему подступов, Джек разрешил Кертису организовать в Париже информационное бюро «Лир бродкастинг», как можно чаще выезжать на линию Мажино, где, как ожидалось, столкнутся немецкая и французская армии, и делиться с радиослушателями личными впечатлениями.