Босс без совести

У меня появились какие-то странные ассоциации с этим процессом. Нет, понятное дело – я вчера была на массаже, поэтому в памяти остались некоторые манипуляции. И тут такие же движения, словно Ворошилов прежде разогревает масло, чтобы не допустить попадания холодных капель на чувствительную кожу.

Обжигающе чувствительную.

Я представила себе эти грешные капли, оставляющие после себя крошечные поцелуйчики влаги. Почувствовала аромат. Немного пряный, сильно экзотический, чарующий.

Я невольно облизнула губы, в горле чуть пересохло.

Никита нанес эти свои духи себе на шею, двумя быстрыми мазками на пульсирующие вены. Красивая шея, кстати. Ворошилову можно подрабатывать моделью. Его если по частям фотографировать, получатся отличные кадры.

Взять хотя бы эти руки. От локтей до кончиков пальцев. Выступающие вены, глядя на которые чувствуешь, как у тебя все сжимается и клокочет внутри.

– Я чуть-чуть, – пообещал Ворошилов, протягивая ладонь к моей шее.

Одно легкое прикосновение, и я начинаю острее ощущать запах духов, которые он купил. Хороши… Удивительно хороши. Прикрыла глаза, вдыхая аромат полной грудью.

– Нравится? – промурлыкал Никита довольно.

– Они просто крышесносные, – кивнула.

– Это называется афродизиак, – нарушил идиллию босс. – Настоящие афродизиаки найти не слишком просто, но в приличных секс-шопах они есть, главное – не выбирать дешевые.

Я отстранилась и дотянулась до флакона.

– Узнаешь запах? – спросил Ник.

Я с опаской принюхалась.

– Не знаю… Что-то отдаленно напоминает, но не могу понять, что именно.

Никита улыбнулся шире.

– Эти – с так называемым секретом. Они вступают в реакцию с естественным запахом тела. Так что, попадая на кожу, у каждого человека они будут пахнуть по-своему. У тебя – один запах. А, например… даже не знаю… у Максима – другой.

Я прищурилась и пристально посмотрела на Никиту.

– Это ты так намекаешь, что твой брат вчера добавил химии, чтобы меня соблазнить?

– О, это я не намекаю. А говорю прямо. Ты вчера была неадекватна. Афродизиак – это только один пример. Они не запрещены, ими многие пользуются, как говорится, по приколу. Но для того чтобы «поперло», человека нужно расслабить.

– Бред какой-то. Массаж, это, конечно, хорошо…

– Я не про массаж, – немного раздраженно перебил Никита.

– Ну говорил бы прямо, было бы проще.

– Тебя накачали. Так понятнее?

– Бред, – повторила я. – Я не…

– Ты вчера пришла домой и вообще не заметила, что я стоял в коридоре. И поздоровался с тобой. Потом тебя минут сорок «перло» в комнате, где ты заперлась и не открывала. Когда ты вышла…

– Я помню, что было потом, – отчеканила я. – Я просто была несколько…

– Дезориентирована? – подсказал Ворошилов с насмешкой.

– Это…

– И ты помнишь, как потом пошла на кухню и как я подарил тебе цветы? А потом ты разворотила половину холодильника, умяла почти батон колбасы, читала мне нотации и что-то про то, что ты готова меня целовать, если я буду вести себя хорошо?

– Этого я… не помню… – Картинки всплывали в моей голове, открывая прошлый вечер в совершенно новом свете. – Ты… ты не дуришь меня сейчас?

– Зачем? Ты знаешь много случаев, когда у тебя случались провалы в памяти?

А ведь точно, мы говорили с Ником. И это дурацкое чувство дежавю все утро, над которым я постоянно ломала голову. И стопудово я никогда не ела колбасу столь варварским образом. Я за каждую крошку в неположенном месте готова рвать и метать. Особенно если это Ворошилов лопал мои бутерброды на моем диване. А тут…

– Он… Зачем он это сделал? – Подозреваю, та ароматерапия была «с сюрпризом». – Он совсем конченый?

– Я бы не стал говорить столь категорично, – заметил Никита осторожно. Он поставил золотой пакет на стол и сложил пальцы в замок. – У него свое понятие, что такое хорошо и что такое плохо.

– Я думала, это ваша общая фишка, – парировала я, демонстративно отставляя какао в сторону.

Глупо, конечно, я покупала напиток сама, и Никита просто не мог туда что-то подмешать. Но, похоже, с Ворошиловыми вообще расслабляться нельзя.

– Я уже говорил. Я не пытаюсь хвастаться или выставлять себя в лучшем свете. Просто проясняю некоторые моменты. Для себя в том числе. Ты нравишься моему брату.

– И поэтому он решил меня опоить?! – возмутилась я в полный голос, пусть мне и польстила новость.

– Нет, конечно нет. Подозреваю, что в этом просто проявилось его понимание «хорошо». Очевидно, он думает, что он тебе действительно нравится, однако ты слишком скована этим своим «не дам до шестнадцатого свидания», поэтому было бы хорошо, с его точки зрения, помочь тебе немного расслабиться.

Зашибись!

Других слов нет.

– Отсюда у меня вопрос, – Никита нахмурился и поджал губы. – Он действительно тебе нравится?

– Что?! – Кажется, я покраснела. – Нет! Конечно нет! Это же…

– Боже, он тебе нравится!

Никита отодвинулся от стола, откинулся на спинку стула.

– Слушай, какая разница, что мне нравится? Или кто? – пожала я плечами и подалась вперед.

Влюбиться в Максима Ворошилова – непозволительная роскошь. И глупость. Эта ошибка может стать для меня самой непростительной в моей жизни, если она случится.