Босс для Ледышки (СИ)

— Предпоследний рабочий день, — с арктическим спокойствием кивнул Волков. — Предпоследний, Миронова. Даже если завтра не успеете, сдадите бумаги во вторник.

Я прикусила язык, решив не спорить. Но мне уже виделись миллионы преград и препятствий на пути к исполнению задачи. Все эти «А вдруг? А если?», которые обычно лезут в голову, когда начинаешь себя накручивать.

Времени оставалось в обрез, а я терпеть не могла, когда поджимали дедлайны.

Но Волков прав — сейчас ни я, ни он ну никак не могли повлиять на ситуацию. Вот бы ещё от осознания этой простой истины где-то внутри выключалась кнопка «Тревога!». Да уж, человек — это тебе не высокотехнологичный коттедж, где на все случаи жизни кнопки имеются…

— Давайте договоримся, что будем действовать по ситуации.

— Давайте, — тихонько вздохнула я, ощущая всю тяжесть мира, опустившуюся мне на плечи.

А через десять минут, когда Волкову перезвонили из фирмы и попросили включить новости, все увещевания моего начальника полетели в тартарары.

— Синоптики прогнозируют ухудшение погодной ситуации, — беспощадно обыденным тоном сообщила ведущая специального выпуска. — Непогода затронет сразу несколько российских регионов. МЧС и коммунальные службы приведены в…

Я слушала и слушала, и ушам своим не верила. Ну нет, ну не могло же быть такого…

Отвернулась от висевшего над камином телевизора к потемневшему окну — от налипшего на стекло снега в нём уже давным-давно ничего не было видно.

— До второго января, — донёсся до меня бесстрастный голос Волкова. — Н-да, лихо.

— До… что? — пролепетала я. — Что… в смысле… до второго января?

Он посмотрел на меня и слегка прищурился, словно гадал, стоит ли повторять сказанное:

— Вы не сможете выбраться отсюда как минимум до второго января.

Я перевела взгляд на экран — жестокая ведущая, сделав своё чёрное дело, уже куда-то смылась, уступив место счастливой семье из рекламы мороженого.

— Воздушное сообщение не откроют как минимум до второго, — на всякий случай пояснил Волков. — Катастрофа на зимние праздники — кому это нужно? В целом их можно понять.

Я очень-очень старалась осмыслить сказанное, но выходило из рук вон плохо. А я-то завтрашний вылет посчитала катастрофой…

И главное, Волков такой весь из себя спокойный, будто ничего страшного не произошло. Будто все планы, все договорённости — всё-всё-всё не летит со свистом ко всем чёртовым чертям!

— Вы молчите, — с нескрываемой иронией констатировал он очевидное. — Вас настолько пугает перспектива провести со мной Новогоднюю ночь?

Глава 20

Новогодняя ночь. Формулировка, свободная для интерпретации…

Он её провоцировал. Зачем? А чёрт его знает. Это просто рвалось изнутри, не давая ему времени сориентироваться.

Творилось нечто во всех отношениях странное. Будто что-то давным-давно дремавшее вдруг почуяло запах свободы и теперь не жалело клыков и когтей, чтобы продраться наружу из давно и надёжно выстроенной для него клетки где-то очень-очень глубоко внутри.

Он смотрел на Миронову и уже почти в открытую гадал, что бы она подумала, если бы узнала… если бы она только догадывалась…

— Андрей Владимирович, ну не до шуток же!

— Сдаюсь, — скривил он губы, притворившись, что вопрос и правда задан на сто процентов в шутку.

— Нет, правда, а что же теперь делать? — почти прошептала она, таращась на него своими глазищами.

Это должно быть уголовно наказуемо — использовать такой запрещённый приём. Стоило бы ей за него хотя бы штраф выписать — кисло подумалось ему, пока он потирал свою колючую щёку в досаде от очень неприятного открытия. Оказывается, потеря способности ясно мыслить в её присутствии была его бедой не только в первый год работы Евгении Станиславовны в Volkoff Company.

Он-то наивно полагал, что за все эти годы умудрился выработать к ней иммунитет.

Чёрта с два, выходит…

А ведь ясность мысли ему сейчас не помешала бы. Потому что нужно думать о последствиях сложившейся ситуации. О том, как разобраться со всеми накладками, которые возникли из-за распроклятых погодных условий. И накладок этих немало.

Паникующая родня, истерящая Катя, потенциальные угрозы полной изоляции, документы, опять же.

Ну и не в последнюю очередь тот удивительный факт, что они в Мироновой оказались заперты в одном пространстве на несколько дней. А это попросту принуждало их к общению, как бы хреново оно им в последний год ни давалось.

И когда все дела будут худо-бедно улажены, все насущные проблемы обговорены и решены… что тогда?

Наверное, впервые с того момента, как она объявилась на пороге коттеджа, Андрей трезво взглянул на ситуацию. По крайней мере, попытался.

И предварительные выводы его не порадовали. Уже как минимум потому что он не разделял апокалиптических настроений Мироновой. И если уж совсем начистоту, ему всё виделось чуть ли не диаметрально противоположным катастрофе.

— Что делать, — через вечность отозвался он, повторив конец её фразы. — Выжать максимум из сложившейся ситуации.

— А что же из неё можно выжать? Она же со всех сторон кошмарная.