Босс Мафии (ЛП)

— Нет, но спасибо. Она в порядке, хочет быть рядом со мной. Я ухмыльнулся, пытаясь преуменьшить это. Я подумал, что сказав это так вызову ее раздражение, и я мог оценить, насколько сильно ей было больно, но мой комментарий был утерян для нее. Это должно было означать, что ей действительно больно.

— Дайте мне знать, если вы передумаете, — ответил мужчина, успокаиваясь.

Было приятно видеть, что люди все еще заботятся.

— Спасибо. Я коротко кивнул ему, затем низко наклонился к уху Амелии, чтобы прошептать: «Я держу тебя».

Она прижала свои изящные руки к моей груди и прислонилась головой ко мне, когда я прижал ее к себе. Мы пойдем ко мне, где я смогу проверить ее травмы, а затем отправимся в ближайшую больницу, если нам понадобится.

Я потер ее спину, провел пальцами по мягкому черному хлопку ее рубашки, и двадцать минут спустя мы вышли на Соммервилль-Хайтс, а затем взяли такси оттуда. Я жил всего в нескольких минутах ходьбы, но она не выглядела так, словно могла справиться даже с этим. Только когда мы вошли в лифт, я увидел слезу, которая текла по ее щеке, когда она держала свою грудь.

— Эй, поговори со мной. Насколько плохо?

— Действительно плохо. Она вздохнула.

— Пойдем в больницу.

— Нет, давай… Где мы?

— У меня.

Она посмотрела на кнопку лифта и увидела, что я выбрал пентхаус. Даже сквозь боль она выглядела впечатленной.

— Ты живешь здесь?

— Да, живу, кукла. Я решил порадовать ее своей обычной дерзостью. — Впечатлена?

— Нет, и перестань называть меня куклой. Она вздохнула. — Я похожа на чертову куклу?

Сегодня вечером я впервые так ее назвал, и я не знал, что вызвало это.

— Да, — улыбнулся я.

Она покачала головой на меня и откинулась на зеркальную стену.

— Не мог бы ты не раздражать меня сегодня вечером?

— Я не раздража. Ты задала вопрос, а я ответил.

Она сжала свои красивые розовые губы вместе.

Мы добрались до моего этажа, и я вывел ее. Ее глаза расширились, когда она увидела, что лифт открылся в мою гостиную. У меня тоже была входная дверь, но я ее никогда не использовал. С этой стороны, вы могли использовать главный лифт, которым пользовались все остальные.

Она огляделась, осматривая декор.

— Люк, ты на самом деле живешь здесь? — она посмотрела на люстру и сосредоточилась на множестве осколков в форме лепестков, которые соединялись друг с другом.

— Я живу. Я положил руку ей на спину и повел к дивану.

— Тут прекрасно, — сказала она, больше для себя, чем для меня.

Она вздрогнула, когда села, привлекая мое внимание к ее травме.

— Мы должны позвонить другим, — предложила она, тяжело дыша.

— Они могут подождать. Мне нужно проверить тебя. Я пытался держать край моего голоса. Что-то подозрительное здесь определенно было в работе, и это меня очень бесило. Ночью должно было быть серьезное ограбление, а она попала в засаду.

Она попала в засаду, и никто не пришел, чтобы помочь ей. Разве ребята не слышали выстрелы?

Я схватил несколько подушек, чтобы она могла опереться на свою хорошую сторону, что, казалось, помогло. У меня было достаточно сломанных ребер в моей жизни, и я видел достаточно травм, чтобы понять, что делать. Иногда в моей рабочей сфере, мы должны были держать вещи в тайне, пока мы не могли добраться до нашего собственного медицинского персонала.

Мой папа договорился о том, чтобы кто-то с нами проходил медицинскую подготовку в большинстве случаев, особенно когда нам приходилось напоминать определенным клиентам, с кем они имеют дело, или бороться за поддержание порядка на нашей территории. В других случаях нам самим приходилось иметь дело с травмами.

Она ослабила хвост, позволяя ее длинным шелковистым прядям пролиться через ее плечи. С ее блестящими волосами, лежащими на золотом оттенке ее кожи, она напомнила мне произведение искусства.

Я опустился на колени рядом с ней, чтобы приблизиться. — Подними свой верх, чтобы я смог посмотреть.

Она сделала, как я просил, обнажив сильный синяк, бегущий по ее правой стороне к краю ее черного кружевного лифчика. Он уже стал черным и синим, и казалось, что продолжал простираться мимо ее правой груди.

Чувство вины за то, что не смог защитить ее, накрыло меня.

— Насколько плохо? Она пыталась посмотреть.

Чтобы ответить на это, мне нужно было снять ее руташку, и мне нужно было почувствовать область, чтобы понять, не сломаны ли ее ребра.

— Попробуй сделать несколько глубоких вдохов.

Она сделала это, но остановилась на полпути, хватаясь за грудь.

— Ты можешь покашлять для меня? — попросил я. Если она не могла справиться с этим или чувствовала себя хуже, я знал, что это плохо.

Она кивнула и попыталась кашлять, но не смогла. Это был тот момент, когда я начал паниковать.

— Я не могу кашлять. Я едва могу дышать. Она задохнулась и выпрямилась.

— Можешь ли ты снять верх, чтобы я лучше осмотрел?

— Ты серьезно?

— У тебя болит грудь, и ты едва дышишь. Мне нужно проверить тебя должным образом. Я начал все серьезно, но затем ухмыльнулся, увидев обеспокоенное выражение ее лица. — Расслабься, я буду идеальным джентльменом. Клянусь, я не буду смотреть на твои сиськи.