Босс Мафии (ЛП)

Я вспомнил, как Рафаэль потребовал, чтобы я женился на Амелии. Мой отец был так же потрясен, как и я, услышав это, что очевидно, означало, что эта идея тоже возникла у него. Я надеялся, что поступил правильно, позвонив ему. Я чувствовал, что мне это нужно, но было так много важных моментов, что было трудно понять, что лучше.

Морис покинул меня в ту минуту, когда я сказал, позвать парней. Они были моей командой, и одного вида Виктора было достаточно, чтобы понять, что дела ушли за пределы моей досягаемости. У нас с Морисом было слишком много незавершенных дел. Вся эта ситуация зашла так далеко, как я ожидал, и все же она была похожа на разбросанный бардак, кусочки головоломки с неподходящими частями.

Единственное, что имело смысл, это то, что эти люди хотели Амелию, и единственная причина, по которой они хотели ее, заключалась в том, что Рафаэль сделал что-то. Готов поспорить, все дело было в этом. Коул сказал, что это были отвлекающие маневры, и это должно было быть для чего-то большого, если такие высокие уровни сложности были вплетены в эту паутину ловушек.

Я вздохнул в полном разочаровании. Что бы ни сделал Рафаэль, он хотел скрыть это от моего отца и всех остальных, если на то пошло. Чтобы воскресить Виктора Пертринкова из мертвых, нужно было что-то грандиозное, экстравагантное.

Что за хрень? Что на самом деле за хрень?

Виктор был воплощением дьявола. Парень был ужасен, и вы видели его только тогда, когда вы или кто-то, кого вы знали, собирались умереть.

Вот почему я был припаркован возле дома Амелии. Я пробыл здесь около часа и собирался остаться здесь, чтобы понаблюдать.

Появление Виктора было предупреждением. Это означало, что он давал вам шанс, но не из сострадания. Это было частью его игры.

Он не просто убивал людей — ему нужно было перейти на следующий уровень и сначала каким-то образом изувечить их, мучая их самым худшим из возможных способов, пока они не умоляли о смерти, и ему было все равно, кто это был, мужчина, женщина или ребенок.

Я не понаслышке знал, на что способен Виктор, я сам видел это пятью годами ранее, когда он убил Генри и его семью.

Прошло семь лет с тех пор, как я в последний раз видел Виктора, и ночь, когда он убил Генри и его семью, была той ночью, когда я думал, что убил его.

Генри был так же близок со мной, как и Морис, может быть, даже ближе. Когда он женился и у него родились дети, он попросил меня стать их крестным отцом. Вот как мы были близки. Я был частью красивой семьи, которую он создал.

Потом Виктор забрал их всех, вот так.

Мое сердце сжалось при воспоминании о большом, крутом парне, которого я прикончил, когда я вспомнил все, что произошло.

Как этот гребаный засранец мог быть жив? Как он выжил после взрыва, который должен был его убить?

Я разочарованно вздохнул. Нет смысла становиться мягче сейчас. У меня не было такой роскоши. Я должен был собраться. Я не мог позволить Виктору добраться до Амелии. Добраться до нее было не единственной причиной, по которой он был в Лос-Анджелесе. Он также хотел отомстить мне, и ему бы это понравилось.

Я имел несчастье видеть психотическую работу Виктора до Генри, а он имел пристрастие к поеданию человеческого мяса. Этот человек был каннибалом, а не той долбаной выдумкой, которую вы видели по телевизору. Он был настоящим и в миллион раз хуже, чем можно было представить.

Этот парень был вне мафии и принадлежал к отдельной категории.

Зло.

Чистое зло.

Его присутствие здесь подчеркивало личную природу всего, чем это было, а это означало, что у того, кто его нанял, была очень глубоко укоренившаяся личная вендетта.

Это была часть того, что я должен был выяснить — в чем заключалась личная вендетта?

Я откинул голову на сиденье, сильно прижимаясь к мягкой коже. Я уже провел здесь слишком много ночей, полагая, что так поступал правильно. Конечно, копы следили за домом Амелии, но из-за крысы среди них я также должен был быть здесь, на всякий случай.

Ну… было еще чувство, что я должен защищать её. Мне казалось, что она моя, простая и понятная, моя девочка, моя кукла.

Что эта женщина делала со мной? Это был не я. Я бы скорее притащил ее к себе домой или был бы прямо в ее доме. Однако я решил сделать то, что заставляет ее чувствовать себя комфортно, а это дать ей пространство.

Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и почувствовал, что ухожу. Мои мысли были разбросаны из-за того что произошло, особенно сегодня.

Гребанный Виктор. Почему он здесь? Почему он был жив? Как он все эти годы держался вне поля зрения?

И… на кого он работал?

Кто это был?

Все это имело отношение к Рафаэлю. Кого он разозлил до такой степени?

Мой разум кружился и кружился, потом замер. Спокойствие убаюкивало меня своим комфортом, казалось, на несколько коротких секунд, а затем я услышал постукивание, будто монеты звенели о стекло. Я открыл глаза и быстро закрыл их, слишком много яркого солнечного света.