Босс Мафии

— Я знаю, что сейчас не время спрашивать об этом, но, черт возьми, мне нужно. Что ты видишь в нем? Я знаю тебя давно, и этот парень просто появляется и покоряет тебя. Что, черт возьми, он сделал, чего я не смог? Он выглядел разъяренным.

Было такое плохое время для этого разговора. Мои эмоции все еще были такими острыми от предыдущего дня, и комок в моем горле образовался при воспоминании о том, как я видела Коула, его безжизненное тело, свисающее с потолка, искалеченное и израненное. Я не могла представить себе, через что он должно быть прошел, как он, должно быть, страдал, боль, пытки и, наконец, смерть — все из-за меня.

Блядь. Записка все еще была у меня в кармане. Люк взял её и отдал мне. Он не должен был этого делать. Голова болела, мысли разбегались. Я не должна была брать её, но с ней в кармане никто не знал, что все это обо мне. Они все еще вели расследование, не обращая внимания на тот факт, что эти люди пытались выяснить, кем я была на самом деле, и единственным логическим объяснением этому было мое отцовство, проклятый босс мафии. Они пытались добраться до него через меня.

Взгляд Синклера усилился, и я поняла, что мой разум убежал с мыслями, которые поглотили его целиком.

Я не знала, что сказать. Чувства, которые я испытывала к Люку, были не такими, как те, которые я испытывала к кому-либо, и, вероятно, это произошло потому, что этот человек проник глубоко внутрь меня и заставил меня влюбиться в него.

Влюбиться в него… Иисус.

Я не могла ни в кого влюбиться ни сейчас, ни когда-либо.

Но то, что он сказал… это все, что я хотела. То, что он заставлял меня чувствовать, было тем, что я хотела чувствовать.

Он был тем, кого я хотела.

— Синклер, я рада, что ты выписан из больницы и все в порядке. Поскольку я не хочу расстраивать тебя больше, чем уже расстроила, я иду домой. Вот и все. Это все, что я сказала.

Я повернулась и пошла прочь, направляясь к своей машине, но не домой.

Мне нужно было найти Люка.

Уже начинало темнеть, когда я остановилась у его дома. Чернильная чернота ночи заполнила большую часть неба, и в воздухе была сырость, сигнализирующая о начале дождя.

Я предпочла припарковаться на дороге, а не заехать в гараж дома. В большинстве случаев было трудно найти место, и я просто хотела его увидеть. Я пыталась позвонить ему несколько раз, но он не отвечал на звонок. Обычно он отвечает при первом гудке.

Я как раз потянулась за сумкой на заднем сиденье, когда увидела его.

Он был вдалеке, в парке. Свет осветил его, и первым я узнала его куртку, черную байкерскую куртку, которая, как я всегда думала, заставляла его выглядеть круто.

Я бросилась через улицу ко входу в парк.

— Люк! Я позвала его, надеясь, что он меня услышит и остановится.

Я знала, что день был дерьмовым — вообще-то вся неделя была дерьмом, — но вид его заставил мое сердце биться быстрее. Однако мое бедное сердце застыло, когда Люк остановился, и из-за угла у больших дубов я увидела, что появился Брэндон. Люк положил руку ему на плечо и повел по извилистой дорожке.

Что он с ним делал? Я должна следовать за ними?

Что-то подсказывало мне не делать этого. Это было так подозрительно, так странно. Люк практически напал на парня, и теперь он встречался с ним в парке.

Как он смог с ним связаться? Он вышел и покинул станцию до того, как мы отпустили Брэндона.

Я решила пойти домой и подумать об этом, но мой разум был временно отвлечен звонком от Джиджи, который пожелал мне счастливого лета с благословениями. Судя по всему, сегодня отмечен первый официальный день лета. Когда мы закончили разговор, я вернулась к своим прежним мыслям. Так много всего происходило, так много, о чем я не хотела думать, так много, что я хотела, чтобы никогда не произошло.

Когда мысли и заботы крутились в моей голове, в моей голове появился отец. Я могла позвонить ему. Я могла бы спросить его, почему по прошествии стольких лет кто-то так отчаянно пытается узнать, кто я. Я могла бы спросить его, что он с ними сделал. Я могла бы спросить его, что мне делать, чтобы их остановить.

Но… я не знала, смогу ли. Мой отец был последним, с кем я хотела поговорить, потому что, если бы он был лучше, ничего бы этого не произошло. Я бы осталась в Чикаго. Я бы стала танцовщицей. Я бы никогда не подумала о том, чтобы стать полицейским, а это означало бы, что я никогда не подвергну себя тьме, существовавшей в мире, тьме и злу.

Я заснула на диване в гостиной с мыслями о Коуле в той квартире и Люке в парке с Брэндоном.

На следующее утро меня разбудил телефонный звонок.

Синклер.

— Здравствуй. Я подумала, будет ли это продолжением вчерашнего разговора. Я надеялась, что нет, потому что не хотела хлопот.

— Эй, мне нужно, чтобы ты приехала. У нас проблема.

Я быстро села, чуть не опрокинув стакан с водой, который поставила на журнальный столик, прежде чем лечь. — Что произошло?

— Сегодня утром патруль нашел Брэндона мертвым в мусорном контейнере.

Я ахнула и зажмурилась.

Брэндон? Мертв?

Мои внутренности сжались, как и стенки моей груди.