Босс на блюдечке (СИ)

— Возможно, я влезаю не в свое дело, — нерешительно говорит моя спутница, — но… вы с Демьяном поссорились?

47

— С чего вы это взяли? — я удивленно перевожу на нее взгляд.

— Он уже вторую неделю не в духе. Демьян, конечно, не подает виду, что что-то не так, но я знаю своего сына лучше, чем кто-либо другой, и я вижу, что его что-то гнетет.

— У нас была… небольшая размолвка, — выдавливаю я из себя, — но я не думаю, что причина его плохого настроения в этом.

— А мне кажется, что в этом, — не соглашается она, — и, судя по твоему вмиг испортившемуся настроению, тебя тоже расстраивает эта «размолвка».

— Мне… его не хватает, — вдруг сознаюсь я и тут же пугаюсь своего признания, — не поймите меня превратно, я вовсе не имела в виду ничего такого… Просто… Раньше наше общение было… неформальным, даже, наверное, дружеским: у нас были свои шутки, свои маленькие традиции, мы были на одной волне и понимали друг друга с полуслова, а теперь… Между нами будто черная кошка пробежала, и мы стали… как босс и подчиненная, — я горько смеюсь. — Простите, так глупо жаловаться на это маме своего начальника. Просто нереально глупо.

Я смущенно отворачиваюсь, но Екатерина Валерьевна мягко накрывает мои руки своими:

— Ксения, я уверена на все сто процентов, что у вас с Демьяном все наладится. У нас с Женей тоже вначале не все было гладко, но мы сумели преодолеть наши разногласия и прийти к взаимопониманию. И у вас с Демьяном тоже все получится, нужно всего лишь сесть и поговорить. И… — она вдруг лукаво улыбается, — почему бы не сделать это прямо сейчас? Мы здесь!

Последнюю фразу она произносит, глядя куда-то за мою спину. Я в недоумении оборачиваюсь — и замираю: к нам уверенной походкой идет Демьян.

Изумленно смотрю на Екатерину Валерьевну, но она лишь подмигивает мне, а затем всецело обращается свое внимание на подошедшего к нам сына. Я следую ее примеру.

Демьян выглядит… иначе. Я впервые вижу его не в строгом костюме, и потому сейчас передо мной будто другой человек. Он в светлых брюках и белой рубашке с закатанными рукавами и с двумя расстегнутыми сверху пуговицами. Волосы слегка взъерошены, на щеках и подбородке легкая щетина, на глазах — солнцезащитные очки. Выглядит он как модель с обложки стильного журнала, и я испытываю рядом с ним какую-то незнакомую, непривычную мне робость, подкрепляемую своим слишком неказистым на его фоне внешним видом.

— Далеко же вы забрались, — обращается он к Екатерине Валерьевне, не обращая на меня внимания, — я едва вас нашел. Не знал, что тут есть пруд.

— Я тоже не знала об этом до сегодняшнего дня, — говорит Екатерина Валерьевна, — пока мне не показала его Ксения.

— Ксения? — переспрашивает Демьян и снимает очки. — Ты виделась с Ксенией?

Екатерина Валерьевна с улыбкой кивает сыну на меня. Демьян, наконец, переводит на меня взгляд — а затем его глаза потрясенно расширяются.

— Ты? Я… Тебя даже не узнал. Ты выглядишь… необычно.

— Ты тоже, — я пытаюсь скрыть неловкость и несколько нервно провожу рукой по волосам: пристальный взгляд Демьяна… смущает.

— Что ж! — Екатерина Валерьевна хлопает в ладони, прерывая возникшее молчание, и мы с Демьяном синхронно вздрагиваем от неожиданности. — Я тут вспомнила, что обещала Ирине помочь выбрать платье на свадьбу ее подруги, и если я не хочу, чтобы она попрекала меня тем, что я не держу свое слово, мне следует отправиться к ней прямо сейчас. Надеюсь, вы на меня не в обиде. Не провожай меня, дорогой, у выхода в парк меня ждет водитель. Ксения, была безумно рада с тобой увидеться, я замечательно провела время. Передавай привет Эмилии, милая.

Она целует меня в щеку, улыбается сыну и уходит, оставив нас с ним одних. Между нами мгновенно воцаряется неловкое молчание.

— Слушай… — одновременно начинаем мы и, обменявшись взглядами, смеемся.

48

— Давай вернемся к тому, что было, — говорит Демьян, — я скучаю по тем временем, когда мог общаться с тобой как с живым человеком, а не с роботом.

— Взаимно, — отвечаю я, — и… насчет Адама. Прости, мне действительно не следовало так о нем говорить.

— Боюсь, что и я был несколько резок. Я знаю, что Адам бывает порой чересчур… твердолоб и подозрителен, но у него есть причины так поступать. Несколько лет назад его предал человек, в котором он был уверен как в самом себе — и с тех пор он изменился. Я не могу рассказать тебе подробности, просто хочу, чтобы ты знала — дело не в недоверии лично к тебе, он не доверяет всему миру в целом.

— Я не знала, — хмурюсь я. Конечно, это не никоим образом не отменяет моего к Адаму отношения, но теперь я хотя бы знаю, откуда растут ноги у его паранойи.

— Значит, разногласия забыты? — уточняет босс.

И я с улыбкой киваю.

Тут он отступает на шаг назад и вновь окидывает меня взглядом с головы до ног:

— Признавайся, в каких кустах прячется тот несчастный тинейджер, которого ты ограбила?

— В тех же, где прячется бедняжка-модель, с которого ты содрал вещи, — привычно парирую я, — тебе абсолютно не идет этот стиль. Выглядишь как распоследний альфонс, живущий за счет богатеньких старушек.

— Уж кто бы говорил…