Босс (не) моих фантазий (СИ)

Я кладу сумку на крохотный синий диванчик возле свободного стола, на котором постоянно лежат всякие бумажки, а сама заваливаюсь рядом с сумкой, потягиваясь с наслаждением. До начала рабочего дня есть еще пять минут, поэтому имею права потратить это время в свое удовольствие. Особенно наслаждаясь тем, что у меня в коем то веке прекрасное настроение, да еще и с утра, что вообще редкость.

Павел Сергеевич, только увидев меня, откладывает в сторону что-то из рук, а после проходит мимо. Щелкает замок на двери. Но меня это нисколько не смущает. Я кайфую от своего настроения, и его ничто не может испортить. Да и мало ли зачем директору нужно запереть дверь в свой кабинет.

Павел Сергеевич опирается о свободный стол и разглядывает меня. Я это замечаю случайно, просто он попадает в мое боковое зрение, сама же я утыкаюсь в потолок, раскидав руки и ноги по разным сторонам. Уж кого, а Павла Сергеевича в этом плане стесняться точно не имеет никакого смысла. Он меня видел и не при таких… обстоятельствах.

— Поговорим? — Наконец нарушает директор тишину.

Я поднимаю руку, держа телефон. На экране светится время — ровно девять ноль ноль. Значит, рабочее время началось, а это исключает любые личные беседы.

— Неа, — лениво мотаю я головой. — Работать нужно.

— Пять минут работе не навредят.

— Ну тогда я слушаю.

Я вижу только лазейку для себя. Директор сам согласился отсрочить рабочее время на несколько минут, а это может значить только одно. Я могу еще полежать.

— Что это было?

— А? Вы о чем?

— Валерия, то вы меня целуете, то признаетесь в любви.

— В любви ко мне вы первым признались, Павел Сергеевич. Хотя и не мне адресовали это признание. Или сейчас вы созрели, чтобы лично мне в глаза повторить свои слова? — Вальяжно размахиваю я кистью руки, будто вывожу узоры на идеально белом полотне потолка.

— Хм… — Ухмыляется директор, не ожидая такого ответа от меня.

— Неужели разговор окончен? — Имитирую я грусть, печаль и сожаление. — Ну что ж, тогда начну работать. Кому-то из нас явно стоит этим заняться.

Я приподнимаюсь на диване, с тоской расставаясь с потолком, но директор выставляет передо мной руку. Он будто дает надежду, что разговор не окончен, и я могу еще поваляться.

— Валерия.

— Да, Павел Сергеевич, — монотонно отвечаю я, не понимая и не желая разбираться в том, что стоит за его обращением ко мне.

Директор громко ухмыляется, потирает подбородок, шурша щетиной, шагает, возвращаясь к исходной точке. Но не говорит ни слова. Невероятно, насколько тяжело ему может даваться какой-то пустой разговор, сути которого я так и не могу уловить. Наконец директор садится рядом со мной, облокачивая локти о колени и опуская голову.

— Скажите… давайте все начнем сначала.

— Что именно мы начнем с начала? Я буду работать снова с Константином Андреевичем? Или вы уволите меня, а потом обратно наймете? Я не хочу загадок, говорите прямо.

— Лер, признаю, я тебя обидел. И я сожалею об этом. Но видеть тебя и не иметь возможности обнять — это пытка. И я вижу, что тоже не безразличен тебе. Я готов меняться ради тебя, уже меняюсь. Но какой в этом смысл, если ты и дальше будешь давать мне надежду, а потом снова все уничтожать?

— Вы будете лучше, Павел Сергеевич. Это ли не цель?

Я стараюсь говорить ровно и также расслабленно. Но отрицать не могу, что его слова значат для меня больше, чем я показываю на самом деле. Директор как будто дотрагивается до самого моего сердца, разрешая услышать то, что я могла себе представить в самых смелых фантазиях.

— Лера, — заключает он мою руку в свои, — без тебя это не имеет никакого смысла.

Что-то екает во мне, отзывается, притягивает. Я уже готова тянутся навстречу к нему, делать ответный шаг. Но…

— Твоя мама будет злиться.

— Пускай. К черту всех. Я хочу быть с тобой. И я никогда бы не решился говорить такие слова, если бы не понимал, что могу потерять самое дорогое, что у меня есть.

— Было.

— Лер, я серьезно.

Директор целует мои пальцы, то и дело прикладывая их к своей шершавой щеке. И я уже почти готова сдаться. Но ведь я сама этого и хотела. Иначе зачем столько усилий, чтобы показать, что он мне не безразличен? Но страх никуда не девается. Я боюсь довериться. Боюсь, что меня вновь растопчут, а потом выбросят. И никакие красивые речи не могут предотвратить этого.

— Павел Сергеевич, нам пора работать.

Я приподнимаюсь, пытаясь на диване хотя бы сесть. Часы показывают половину десятого, а я все сильнее погружаюсь в смятение. А еще и руку не могу вытащить из крепких мужских рук.

— Я люблю тебя, Лера. Пойми.

— Это твоя попытка запрыгнуть в последний вагон, надеясь, что так я точно соглашусь на возобновление отношений? — Говорю я ровно и красиво, не запинаясь ни в одном слове. Горжусь собой! — Или ты думаешь, что раз я тебя поцеловала, то можно пользоваться этим вовсю? А вдруг это был случайный порыв? Не думал об этом? — Неожиданно для самой себя я перехожу на “ты”. Вот и прокол.

— Нет. Я так не думаю. — С грустью сообщает директор.

Он выпускает мою руку. И освободившимися своими подпирает лоб, опустив голову практически до колен. Я наблюдаю за ним.