Босс не терпит отказов (СИ)

— Что ты… — цежу сквозь зубы и мило улыбаюсь, — Харе Кришна, — и вновь порыкиваю, — сказал моей маме? Харе Кришна… Харе рама…

Песнопения сливаются в единую густую реку. Стены и потолок вибрируют от десятков голосов.

— Что я… — Виктор кружится вокруг своей оси, — Харе Кришна… — хлопает в ладони, — люблю тебя… Харе рама…

Плыву в потоке людей и только через минуты три у меня сердце подскакивает к горлу.

— Харе рама, — натянуто улыбается Виктор, притоптывая ногами, и сдавленно шепчет, — Великий Отец и меня одарил светом любви… Харе Кришна…

— Нет у тебя сердца… — сердито рычу я, — Харе… Харе… Чтобы одаривать тебя светом любви…

Сердце мотыльком трепыхается в груди, но мозг отказывается верить Виктору.

— Велик Кришна… — руками над головой складывает в лодочку и делает волну, — сердце мне вернул… Харе Кришна… И бьется оно надеждой…

— Лжец! — рявкаю я и останавливаюсь, и все гости тоже замирают. Я выдыхаю через нос и скалю зубы. — Отвали от меня!

И убегаю. Пролетаю через подвальные помещения и кидаюсь вверх по лестнице.

— Кира! — летит мне в спину сердитый рев Виктора. — Стой! Кира!

Выскакиваю в летние сумерки, а за мной выныривает Виктор.

— Оставь меня в покое! — взвизгиваю я. — Твои игры делают мне больно! Ты ушел! Думаешь, явишься и солжешь мне, а я растаю?

На улицу гурьбой высыпаются всполошенные кришнаиты во главе с Брахманом. Вперед шагают злая мама и обеспокоенный Игорь.

— Я не играю, Кира, — глаза Виктора недобро вспыхивают, и он делает ко мне шаг. — И не лгу.

— Отвали от меня! Опять эти свои штучки по соблазнению, да?!

— Я люблю тебя, — хрипло и сдавленно отзывает Виктор, будто обещает мне голову свернуть. — Люблю. И я к врачу сходил.

— Надеюсь, к психиатру… — отступаю.

— К хирургу, Кира, — глухо порыкивает, — детей от тебя хочу. И, может, тебя подташнивает по утрам?

В глазах мамы искрит надежда, но под моим возмущенным взглядом он поджимает губы. Остальные же мужчины и женщины ждут от меня ответа.

— Нет, не подташнивает.

Гости синхронно и разочарованно вздыхают вместе с Брахманом и Игорем.

— Кира, — Виктор щурится. — Девочка моя…

— Не твоя…

— Моя, Кира, — он улыбается и делает еще один шаг.

Лучшее решение для всех проблем — бежать. И я бегу. Только вот в этот раз Виктор трезвый и не спотыкается, а за ним кришнаиты, Брахман и мама с Игорем. Нагоняет меня, сгребает в объятия, игнорируя мои попытки вырваться.

— Ты ушел! Оставил меня! — дрегаюсь в его руках, как истеричный маленький ребенок. — Вот и проваливай!

— Я испугался, Кира, — шепчет на ухо. — Я тоже привык убегать, только в этот раз…

— В этот раз?! — я возмущенным криком кусаю его за предплечье и выворачиваюсь из хватки. Отскакиваю и опять рявкаю. — В это раз?! Вот и ты в другие разы!

— Да не нужны мне другие разы! Нужна ты!

Мама прижимает ладони ко рту, чтобы спрятать улыбку, и Игорь ее обнимает. Кто-то из кришнаитов всхлипывает и слезы утирает, а я возмущена. Почему никто не скажет Виктору, что он наглое мурло? Да что мне до его признаний сейчас, когда я эти две недели была в пограничном состоянии? Я даже плакать не могла, настолько мне было муторно и плохо.

— Кира, мне эти две недели дались очень тяжело, — Виктор опять наступает тихим хищником, — и я не показывался по одной лишь причине.

— По какой? — капризно веду плечиком.

— У хирурга я был, — Виктор едва заметно кривится. — Понимаешь?

— Нет… — пячусь.

— Он больше не кастрат, — заявляет мама.

— И мне было противопоказано видеть одну милую и невероятно сексуальную малышку, — Виктор хищно улыбается. — И даже слышать ее голос. И думать.

— Это ничего не меняет, — неуверенно говорю я.

— Кира, милая моя…

Я отступаю, Виктор шагает за мной, а за ним толпой семенят кришнаиты. Мама жмется к Игорю и уже не скрывает улыбок и слез умиления. Как она быстро поменяла свое отношение к Виктору. Весь день на него бурчала, а сейчас и не думает его обложить матами и ругательствами.

— Я так тосковал по твоим губам…

Щеки вспыхивают горячим румянцем.

— И мне было чертовски больно, Кира, — шумно выдыхает Виктор. — Я вечерами сидел с пакетами льда.

— Так вот зачем тебе было столько льда, — охает Игорь. — А я еще думал, чего ты так ходишь в раскорячку.

— Готов на любые жертвы ради любви, — Виктор ласково улыбается. — Ради тебя.

У меня по щеке бежит слеза, а ноги так и рвутся бросить меня в раскрытые объятия, но я не верю в тихие слова. Вдруг это опять жестокие манипуляции, чтобы склонить к близости на ортопедическом матрасе? Мужчины очень коварны в своем желании подчинить строптивых жертв.

— Так! — вперед выходит сердитый Брахман и сводит седые брови вместе, — готов ли ты засвидетельствовать свою любовь и заключить брак перед ликом Великого Отца Кришны?

Глава 27. Любовь и Кришна

— Готов? — грозно повторяет Брахман.

Его паства в тревожном ожидании замолкает. Мама распахивает глаза, а Игорь сжимает кулаки. Если Виктор ответит неправильно, то ему сломают нос.

— Готов, — глаза Виктора вспыхивают решительностью.

— Что? — сипло отзываюсь я. — Нет… ты не готов…

— Господи! — взвизгивает мама. — Двойная свадьба!