Босс-оборотень для Белоснежки

В ответ Белоснежка судорожно вздыхает.

– Кажется, знаю, – отвечает дрожащим голосом. – Ты меняешься, – и добавляет едва слышным шепотом – Из-за меня.

– Именно. Я меняюсь из-за тебя и для тебя. Если бы я знал раньше… если бы мог хоть предположить, что это так, я бы никогда не отпустил тебя ни на секунду от себя. Не подверг опасности.

Я переполнен раскаянием, сожалениями, возбужден до крайности. Так сильно, что еще немного и может начаться непроизвольное обращение. Нам необходимо снизить градус, но как, разве это возможно в момент, когда оборотень находит свою суженную?

Белоснежка кладёт свою маленькую ладошку на моё плечо….

– Я бы тоже никогда не оставила тебя, – по ее щеке бежит слеза.

Я стираю ее языком.

– Пожалуйста, не плачь малышка, – шепчу умоляюще, накрываю ее своим телом, стремясь защитить от всех невзгод. Изо всех сил стараюсь быть нежным и терпеливым, подчиняя волю и инстинкт первобытного желания, куда более сильному чувству – стремлению защитить и оберегать.

Глава 21

Алисия

Мы словно утонули в волшебном океане чувственной страсти, и очнулись спустя вечность. Хотя на самом деле, лишь день успел сменить ночь, а потом снова выглянуло солнце. Все эти часы мы не могли оторваться друг от друга, даже для того чтобы взглянуть на время. И только солнечный луч на моем лице, после темноты, сказал о том, что прошло довольно много времени.

Всё моё тело болезненно ноет, но это сладкая боль, которая мне приятна.

Зашевелившись, приоткрываю глаза и разглядываю спящего Эрика. У меня перехватывает дыхание. Ему пора побриться. Темная щетина выделяется на сильной челюсти, однако, только усиливает выдающуюся мужественность черт его лица. Не могу насмотреться на его красоту, с наслаждением изучаю, впитываю. И вдруг замечаю, как на чувственных губах Брейдера появляется улыбка. Кажется, вижу ее впервые. Кто бы мог подумать, что хмурый босс умеет улыбаться.

А потом Эрик притягивает меня к себе и целует глубоким долгим поцелуем. Издаю стон ему в губы. Хищная улыбка снова трогает упрямый рот, и я таю от этого зрелища. И тут же краснею, чувствую себя ужасно глупо.

– Прости. Кажется, у меня нет больше сил валяться в постели, – говорю смущенно.

– Намекаешь на то, что я должен отпустить тебя? Это не так-то просто сделать, Белоснежка.

Блестящая бронза его глаз сверкает под длинными черными ресницами.

– Почему ты называешь меня так?

– Тебе не нравится?

– Раньше не нравилось. Мне казалось, что ты говоришь это язвительно и подразумеваешь что-то обидное.

– А сейчас?

– Сейчас ты произносишь это слово по-другому, – бормочу смущенно.

– Это как?

– Сейчас ты говоришь это нежно, – краснею и запинаюсь. – Так, словно, – и опять замолкаю, чувствуя себя идиоткой.

– Ты должна договорить, – хмурится Эрик, и я понимаю, что он не отстанет.

– Говоришь так, словно любуешься мной, – еще сильнее краснею, и прячу лицо у него на плече.

– Черт, как же мне нравится, как ты смущаешься Белоснежка, – хрипло признается Эрик. – Но ты делаешь это совершенно напрасно. Ведь ты совершенно права, я любуюсь тобой, и говорю это с любовью. Ты прекрасна.

– Ты уверен в том, что сказал вчера?

Эрик даже не уточняет, о чем я его спрашиваю, а сразу подтверждает.

– Я уверен, малышка. Ты моя истинная пара. Я почувствовал это так сильно… что едва не умер, прикоснувшись к тебе. Единственное, о чем жалею, что не понял этого раньше. Как вспомню, как грубил тебе, обижал.

– Ты никогда не обижал меня, просто был строгим боссом, – великодушно успокаиваю Эрика. – Знаешь, некоторым, наверное, это даже нравится. Строгий босс, который пугает до чертиков. Вот только лучше о таком в книжке прочитать. Но не в жизни. В жизни все мы ищем доброту и симпатию с самого начала. Когда её нет, это непросто. Я не буду врать тебе. Иногда мне было не по себе работать на тебя. Особенно первое время. Я жутко тебя боялась, и если бы не заклятие Тэм, то у меня, наверное, случился бы разрыв сердца. Твоя бабушка, можно сказать, спасла меня.

– Тэм удивительная, она всегда знает, что и как сделать, – улыбается Эрик.

– Как думаешь, она поняла, что мы предназначены друг для друга? И просто дала нам время самим во всем разобраться?

– Зачем гадать, прямо спросим у нее, когда вернемся.

– Значит, мы уже возвращаемся? – спрашиваю, чувствуя грусть. У меня появляется ощущение, что если вернёмся в ту прежнюю жизнь, то потеряем что-то прекрасное что обрели здесь, в этом райском уголке. Но в тоже время, мне хочется вернуться. Какую-то тягостное предчувствие сидит внутри. Вспоминаю о мужчине в номере, копавшемся в сумке Эрика и еще больше мрачнею. – Я должна рассказать тебе кое-что, – говорю напряженным голосом.

– Похоже, дело серьезное, – улыбается Эрик.

– Вчера, когда ты ждал меня внизу, в ресторане, я увидела в твоем номере мужчину. Он обыскивал твою сумку, а может быть и номер. Когда он ушел и оставил дверь открытой… я зашла туда, и увидела в твоей сумке фотографии, которые меня напугали, – признаюсь смущенно.

Мне не по себе, вдруг Эрику не понравится моё любопытство. Щеки покрывается красными пятнами.