Босс-одиночка ищет няню

— Может быть, это не моё дело, но я бы хотела знать, почему ты так относишься к Сёме? — выдаю давно интересовавший меня вопрос. Может, немного не вовремя, но вдруг такого шанса уже не будет. Может, Влад проснётся завтра утром и забудет всё, что сейчас между нами произошло.

— Как отношусь? — удивлённо переспросил он.

— Холодно как-то, как не к родному.

Влад ослабил объятия. Я точно задела за что-то живое. Возможно, я не должна касаться этой темы, но раз уж мы с ним в постели, вдвоём, думаю, у меня есть право узнать, в чём причина подобного отношения к ребёнку. То ли это не любовь, то ли что-то ещё? Я хочу это знать ещё и потому, что с каждым днём всё больше и больше люблю Сёму, прикипаю к нему. И от того, что отношение Влада такое холодное, мне хочется любить Сёму ещё больше.

— Так что ты ответишь? — снова повернула голову.

Ответила тишина. Только спустя несколько мгновений я услышала:

— Сёма — не мой сын.

— Что? — я даже привстала и повернулась сильнее, — как не твой сын, а чей?

— Он — сын моей сестры.

Вот теперь я точно поняла, что полезла не туда.

И зачем сунула свой нос в чужие секреты?

— Ладно, если не хочешь, не говори. Извини, что спросила, — я снова легла, подложила руку под щёку и задумалась.

— Да нет, это собственно ни для кого тут не секрет. Нечего скрывать. Моя сестра Нина, она умерла при родах, а Олег, муж, оставил Сёму нам, не стал даже смотреть на ребёнка.

— Ох ты, Господи. Прости, прости, я совсем не подумала… — я быстро повернулась.

— Не извиняйся. Я сам должен был сказать раньше, в самом начале, — Влад тоже приподнялся и сел.

— Получается, ты поэтому так относишься к её ребёнку, ты считаешь, это он виноват?

— Я так не считаю. И я люблю Сёму, просто, возможно, не всегда это показываю. Я же не человек из Средневековья, чтобы обвинять ребёнка в трудных родах его матери. Тем более, когда есть столько разных технологий, чтобы спасти и того, и другого. Но тут получилось, что она не выжила. Её предупреждали об опасности, о возможных последствиях. Она была больна. Мы были, конечно, в шоке. Я вообще не думал, что такое возможно. Как оказалось, возможно всё, — он опустил голову на руки, видно вспомнил, как это было.

— Да, я тебя понимаю, — погладила я его по голове. — Значит, получается, что он совершенно один.

— Ну, почему же, у него есть я, моя мама — его бабушка.

— Знаешь, ты не обижайся, но с тех пор, как я попала в ваш дом, я поняла, что у Сёмы есть только няня. Словно ни тебя, ни твоей мамы нет. Вы как будто отстранились от него, теперь понимаю почему

— Ты считаешь, я виню его? — глянул на меня Влад.

— Возможно, не умом, но сердцем. Может быть, потому что он напоминает тебе о сестре. Только Сёма — не она. Ведь можно по-другому всё представить. Он продолжение её и можно любить его уже за то, что он есть. Он — частичка твоей сестры, как можно его не любить, хотя бы только за это. Ну, и плюс то, что он — идеальный ребёнок.

— Ты права, я слишком холоден с ним. Обещаю тебе это исправить.

— Можешь не обещать. Делай, как чувствуешь, как подсказывает тебе сердце.

Мы обнялись, прижались друг к другу и… я услышала детский плач. Вскочила с кровати, схватила свои вещи и как была голышом, так и побежала в детскую, пытаясь по дороге натянуть на себя штаны и майку.

-

Женя сорвалась с кровати, как метеор, само собой, я вскочил за ней.

Натянул трусы, подскакивая на одной, потом на второй ноге. Хорошо, что никто, кроме меня, этого не видит, а сам с себя смеяться не привык. Хотя, вот здесь, как раз можно было бы и посмеяться — бежать и натягивать трусы — та ещё весёлая сценка.

Врываюсь в детскую, Женя держит плачущего Сёму на руках, гладит его по спинке и утешает.

— Ну, всё, всё, мой зайчик. Мой маленький. Испугался, да? Конечно, проснулся и нет никого, — она глянула на меня сурово.

В ответ я только улыбнулся и пожал плечами. Что я могу ответить — Я не виноват, что сработала природа притяжения тел.

— Я тебя не брошу. Я тебя не оставлю, — гладит малого по голове, а он уже снова засыпает на её груди.

Я жестами показываю Жене, что спущусь в кухню, возьму чего-нибудь попить и поесть, а потом жду её в спальне.

На что Женя сердито качает головой и показывает — нет, никакой спальни не будет, она останется рядом с ребёнком.

Всё это я понял только по её жестам и выражению лица. Оказывается, мы уже умеем общаться практически на беззвучном уровне.

Таким раскладом я не очень доволен. То есть, она останется здесь, а я пойду и буду там один. Не хочется оставаться без неё в такую ночь, но Женя ни в какую не соглашается и мимика лица её красноречиво это отображает.

Тогда я демонстративно шутливо разворачиваюсь и выхожу из детской. Спускаюсь на кухню, открываю холодильник, беру сок, воду, пару-тройку бутербродов и несу это всё наверх. Конечно же, не в свою спальню, а в детскую.

Женя уже положила Сёму в кроватку, поворачивается, а я стою с едой и водой в руках.

— Ты с ума сошёл, какая еда может быть в два часа ночи? — шепчет возмущённо.

— А я бы перекусил, но только с тобой.

— Ты можешь перекусить и без меня, — улыбается и качает головой.