Бота-Шарлотта

– Ещё и малиновая! – воскликнула Жюли.

– А когда мы сможем туда пойти и посмотреть? – не терялась кукла.

Жюли обещала постараться завтра. Опасливо, боясь потревожить даже воздух, благоприятно повлиявший на обещание хозяйки, кукла изобразила хлопанье в ладоши. И с самого утра следующего дня она опять устроилась у окна в надежде увидеть вчерашнюю брюнетку. Хотя вообще-то ей казалось, что с тех пор, как магнетический головной убор завладел её сознанием, прошла уже целая жизнь! Словно всё её будущее зависело от того, появится ли на её голове потрясающе яркая, элегантная шляпка малинового цвета. А она всё не появлялась. Успокаивала только надежда, что мечта исполнится сегодня вечером, когда они с Жюли пойдут в магазин.

Чтобы как-то отвлечь себя от мучительного ожидания, первые полтора часа Бота считала людей, пересекающих площадь. Старалась успеть посчитать всех и не посчитать при этом никого дважды. С вхождением в силу нового дня делать это было всё сложнее – людей становилось больше. Ближе к 9, как и положено, Жюли попросила куклу слезть с окна и занять положенное место на полке, ведь должен был прийти Этьен. Почему Жюли так боялась его, было непонятно – этот долговязый замкнутый парень не замечал Боту даже тогда, когда она, сидя на полке, специально болтала ножками перед его лицом.

– Он не заметит, даже если станцую на столе, – уверяла кукла. – Честно. Он ничего никогда не видит, кроме кофе-машины. Он странный. Он даже не замечает, когда ты делаешь новую причёску!

– Почему он должен это замечать?

– Потому что ты красивая! – логично заключала Бота. Комплимент от куклы был как-то по-особому приятен Жюли, ведь в своей красоте девушка сомневалась. Заметим – напрасно.

Но как бы невнимателен ни был Этьен, рисковать Жюли не собиралась, и сегодняшним утром Бота, так и не дождавшись посетительницу из «Бренона», снова заняла положенное место на полке.

– Знаешь, о чём я думала ночью? – начала Жюли. – Вчера ты прошла через весь торговый центр, не считая того, что прошла через всю кофейню, и тебя никто не заметил. Это удивительно, правда? Тебя же никто не заметил?

Кукла отрицательно помотала головой.

– Но почему? – не унималась Жюли. – Или мне просто так везёт?

Наверное, ей так везёт, подумала Бота. Но с другой стороны, действительно, почему? Как ни крути, а это было обидно. В глубине души кукла хотела, чтобы о ней узнал ещё кто-нибудь, чтобы кто-то ещё, а не только Жюли, смог отметить её уникальность, ведь, в конце концов, она единственная в мире живая кукла. Так, во всяком случае, говорила сама Жюли.

Бота вспомнила, как впервые познакомилась со своей хозяйкой. К тому времени она уже два дня знала, что она Бота, уже два дня она наблюдала за миром. Наблюдений, кроме подробного изучения гостиничного номера, узора внутренней обшивки чемодана и каких-то свёртков, среди которых она лежала, набиралось, конечно, не очень много. Самым ярким впечатлением первых дней жизни была ярмарка в Казахстане. В огромном холле вкруговую стояли столы ремесленников со всевозможными изделиями: куклами, игрушками, одеждой, шапками, платками, коврами, серебром, камнями, посудой, кинжалами и прочими многочисленными предметами ручной работы. Среди всего этого разнообразия группами и в одиночку ходили люди разных возрастов и национальностей. Поначалу Бота просто отстранённо наблюдала за ними, слушала весь этот ансамбль множества голосов и звуков, потом начала выделять отдельные фразы, смысл которых становился ей понятен. Мир постепенно просыпался для неё во всей красе. И самым чётким пятном стало лицо широко улыбающейся молодой женщины, которая взяла куклу в руки и с радостью, громко, как показалось Боте, закричала кому-то:

– Я куплю её для своей племянницы. У неё есть имя?

– Это кукла Бота, – ответил голос зрелого возраста женщины за спиной.

Звуки были похожи на грохот, который слышно из емкости с водой – растянутые, громкие, но глухие.

– У нас их много разных, – сообщила неведомая женщина сзади. – Вы можете посмотреть ещё на эти.

Но Эмилия смотреть не стала.

– Я беру эту, – сказала она и, расплатившись, понесла избранницу прочь.

Воспоминания о том, что случилось потом, были обрывочны. Комната, вещи повсюду, солнечный свет – много-много света, разговоры Эмилии по телефону – сначала на русском, потом на каком-то другом языке, который Бота сначала не понимала вообще, потом стала понимать фрагментами.

– Я вылетаю через 3 часа и уже к 12 буду дома, дорогой, – это была первая фраза на французском, смысл которой стал понятен Боте полностью, а вместе с ней будто стало понятно вообще всё в этом мире. Вскоре Бота, увы, была уложена в чемодан и надолго лишилась только что обретённой остроты чудесного ощущения жизни.