Ботаничка

Девочка покачнулась. Дед успел подхватить. Поломанная рука мотнулась будто тряпичная. Анна заметалась по комнате, схватила халат, начала шарить по карманам, не нашла ключ-карту, кинулась искать в сумке и натолкнулась на очки, которые следовало надевать в темное время суток. У нас что? Ночь! От того, что нацепила на нос допотопные окуляры в круглой железной оправе, ничего не изменилось, четкости, во всяком случае, не прибавилось. А тут и карта нашлась.

— Заходите! — крикнула Анна, подбежав к окну, и осеклась.

Вместо буколического старичка под окном топтался сутулый, поросший диким волосом урод, голову которого покрывали зеленые шишки. Урод послюнил палец и провел по щекам. Влажные дорожки тут же заструились ручейками. У девочки от прежнего облика остались только огромные серые глаза с пушистыми ресницами. Из-под верхней губы вылезли два клыка. Волосы на голове превратились в колючую поросль. Ребенок, или что оно там было, улыбнулся. Нижние клыки приходились к верхним, как у хищника.

— Внучка… рука у нее, — продолжал надрываться волосатый монстр.

— Не ори, дед. Она нас видит, — остановила его бывшая девочка, вскинула поломанную руку, и та с винтовочным клацаньем встала на место.

— У, сука! — рявкнул дед, подхватил камень и запустил в окно.

Анна отскочила, каким-то чудом успев подхватить стакан с настоем. Камень чиркнул по стеклу, упал на пол и разлетелся фонтаном зеленых искр. Только тут она почувствовала, что кольцо нагрелось и пульсирует. Камень светился.

А за окном уже никого не было. Анна поставила стакан с настоем на тумбочку у кровати, опустилась на пол и на четвереньках поползла в угол комнаты.

Она так сидела в детстве, когда дома полыхал скандал. Если зажать уши руками, почти ничего не слышно. Если закрыть глаза…

Они стояли и кривлялись: выйди к нам, ну, выйди! Анна давила на глаза пока под веками не поплыли оранжевые круги. Заломило глазные яблоки, но жуткая парочка пропала.

Уйти пешком, хоть по лесу, хоть по болоту — только отсюда! Завтра же на рассвете! Она дойдет. Доктор сказала, что у нее на пальце оберег. Ее не тронут. Она найдет дорогу! Найдет, чего бы ей это ни стоило.

Громко застонала Ксюха. Анна не шелохнулась. Ее сковало жутью, превратило в кокон из нервов, пошевелись, они начнут сочиться кровью, пока вся не вытечет.

Ксюха застонала еще раз — слабее, будто на пределе дыхания. И еще — едва слышно.

Пока Анна тут баюкает собственные страхи, там, возможно умирает девочка, которая вообще ни в чем не виновата. Следовало с самого начала смотреть правде в глаза, а не прятаться за надуманными объяснениями. Дура! Сто раз дура! Бабка же велела надевать очки…

А ведь чужая бабушка, любезная Алиса Генриховна, кажется, знала, куда едет внучка, но недрогнувшей рукой отправила ее на верную смерть. Или все же — дрогнувшей? Дала же она кольцо и очки. Почему тогда не объяснила, что тут творится? Или ей тоже позволяют жить, пока рот на замке?

Мысль о том, что Анну вроде Красной Шапочки отправили в темный лес, доподлинно зная, что по дороге к ней выйдет серый волк, так разозлила, что даже страх отступил. «Они тебе ничего не сделают», — сказала доктор. Они ей ничего не сделают! Зато она теперь легко отличит, кто свой — то есть человек, кто чужой в прямом смысле: чужой, чуждый, левый, зомбоватый, монструозный, тухлый или вообще выпотрошенный, как тот поросенок.

В серой тусклости, зарождающегося утра — ни солнца, ни тьмы, один застоявшийся бледный туман — Ксюха показалась уже вовсе мертвой. Анна с перепугу тряхнула ее так, что клацнули зубы. Но девочка зашевелилась.

— Вот и прекрасно. Сейчас, сейчас!

Анна принесла стакан с настоем, зачерпнула и осторожно влила темно-зеленую жидкость между сухими губами. Ничего не произошло, то есть мгновенного выздоровления не последовало, но доктор же сказала: каждый час.

Все время до прихода начальника охраны Анна провела возле Ксюхи. Она строго по часам секунда в секунду вливала настой в безвольно открытый рот. Солнце разогнало серую муть, и выяснилось, что жар отступил, Ксения ровно дышит, а жуткая худоба куда-то исчезла.

Главный охранник, как показалось Анне, ухмылялся. Захотелось надеть очки и тут же проверить свои подозрения. Но для чистоты эксперимента следовало, найти товарища ночью, дабы убедится, человек ли он вообще.

Потеряв со злости всякий страх, Анна подошла вплотную к камуфляжному великану и вложила ему в руку дежурный лист. Тот никак не отреагировал, развернулся и шагнул в дверь. Зеленая ветка, которая по утрам то исчезала, то появлялась у него за ухом, оказалась побегом, который произрастал из ушной раковины. Начальник охраны заметил взгляд Анны, ухмыльнулся и обломил веточку под корень.

— Дарю.

А поскольку храбрость куда-то подевалась, и Аня как в первый день начала пятиться, заткнул ветку за косяк.

Это уже было немножко множко. Аня сползла по стенке на корточки и зажала уши руками.

Они были кругом, даже тут в, казалось бы, полностью защищенном месте. Деревянный монстр мог в любой момент вернуться… и что? Почему он тогда исправно приходил каждое утро, чтобы исчезнуть до обеда?