Ботаничка

По тому, как он лаконично без подробностей, без своей обычной манеры фантазировать и расписывать будущее, говорил об отъезде, мать догадалась, что супруг отчаливает не просто к месту работы, но к месту жительства с другой.

— Ты ее, — мать картинно затрясла руками в сторону дочери десятиклассницы, — на кого бросаешь?

— Получается, на тебя, — спокойно отозвался отец.

Из чего опять же стало ясно, что никакого обратного движения пароход иметь не будет.

Анне тогда вдруг захотелось, чтобы они уже быстрее разъехались. Так все достали!

Они и разъехались. Анна сдала выпускные экзамены, благополучно поступила на биофак и начала жить одна. Изредка то от отца, то от матери приходили микроскопические переводики. Брат долго молчал, позвонил и сказал, что женился, когда Анна училась уже на четвертом курсе. Живет на берегу моря, но, чтобы сестра к нему не приезжала. Потом когда-нибудь.

Надо было покупать еду, оплачивать коммуналку, ездить на автобусе, покупать книги и сапоги. Анна сдавала одну комнату в своей трешке и работала по ночам сторожихой. Однажды в совершенном безденежье она, наступив на горло собственной гордости, пошла к дяде Вите, занять денег. Дяди дома не оказалось, а его жена Людка, только услышав просьбу, завалилась боком в кресло, ухватилась рукой за воротник стеганного атласного халата и сдавлено забормотала:

— Не поверишь, ни копейки дома нет. Виктору два месяца зарплату задерживают. Я Славку в магазин за хлебом вчера послала, так все копейки из копилки вытряхнула.

Гамбсовское кресло скрипело и норовило развалиться под необъятной тетиной задницей. Анна извинилась и ушла. Жизнь у родственников оказалась еще хуже, чем у нее. Дом, который дядя строил за городом, возводился, практически, на сэкономленные от еды гроши.

А на завтра к ней припожаловала Алиса Генриховна. До стипендии оставалось продержаться всего неделю, но Анна съела, все что было в доме, и со вчерашнего дня пила только воду. От воды булькало внутри, а голод никуда не девался. Девушка, которая снимала у нее комнату заплатить пораньше наотрез отказалась, объяснив мимоходом, что только последние идиотки сидят голыми босыми и голодными, вместо того чтобы зарабатывать.

— Когда воду пить надоест, — надменно пояснила Инка, эффектно изогнувшись в дверном проеме, — Скажи. Я тебе клиента подгоню.

— Ты на дому занимаешься маникюром? — спросила у внучки, без стука вошедшая в квартиру бабушка.

— Нет, — отозвалась Анна.

— Это я занимаюсь маникюром, — огрызнулась Инка. Алису Генриховну она видела впервые.

— Не маникюром, а минетом, — мимоходом поправила бабушка. — Что тут делает эта лярва? — спросила она у внучки.

— Живет — тихо отозвалась Анна. — Я ей сдаю комнату.

— Вещички собрала! — приказала бабка девице, почти не повышая голоса.

— А это видела? — Инка сунула в нос престарелой даме кукиш.

На что бабка достала из кармана мобильник, — они только-только появились в обиходе, — набрала номер участкового, представилась и с ходу пригласила проверить документы и регистрацию по такому-то адресу.

Вообще-то Алиса Генриховна Крейн приходилась Анне не родной бабушкой, а как бы никакой. Она была первой женой дедушки. Вторая его жена, родив двоих сыновей — отца и дядю Витю — долго болела, и в результате умерла. Алиса Генриховна с высоты своего положения еще при ее жизни снисходила до семьи бывшего мужа. А уж после и вовсе приняла часть забот о сыновьях брошенного когда-то супруга на себя. Дядя Витя жил практически у нее, с ее подачи поступил в авиационный институт, потом женился на дочери ее лаборантки.

Анна была от бабушки дальше всех, потому участия в своей жизни не ожидала.

Инка собралась со скоростью поднятого по тревоге пожарника и сквозанула в дверь, только тапочки мелькнули.

— Быстро бегает, — задумчиво констатировала бабка. — Тренированная.

— Сейчас приедет милиция. Что я им скажу? — робко спросила Анна.

— Никто не приедет. Телефон отключен. Ты, когда ела в последний раз?

Анна замешкалась с ответом совсем немного, но этого оказалось достаточно.

С тех пор и до окончания ВУЗа она уже не голодала.

Алиса Генриховна возглавляла в то время лабораторию в очень закрытом НИИ, который имел некоторое отношение к Институту Высшей Нервной Деятельности. Кандидатскую она защитила еще при кукурузном волюнтаристе, и ко времени разговора пребывала в звании членкора.

В пору, когда Анна заканчивала институт, в связи с нагрянувшими новыми временами, часть научных программ свернули, лабораторию закрыли, а бабушка уехала на жительство в загородную резиденцию, оставленную ей пасынком. Но ни о каком опейзанивани речи не шло. Бабка вела жизнь барыни: держала прислугу, гуляла по прилегающему лесу и периодически дергала Анну к визиту.

— Лида! Принеси стакан воды!

От хорошо поставленного голоса Алисы Генриховны в каскадной люстре зазвенели подвески.

Лидия Ивановна принесла воду, Бабушка достала из коробочки блистер, выломала таблетку, положила в рот и запила. Лидия Ивановна дождалась возвращения стакана и спросила:

— Второй прибор подавать?

— Повремени.