Ботфорты капитана Штормштиля

— Ну, ладно, дьявол вас забери! Можете отдыхать, — крикнул хозяин, пряча в жилетный карман часы. — Мне надоело смотреть, как вы возитесь с этой никелированной чепухой, а публика и подавно взвоет! Разбирай к шутам все, что нагородили!..

Мартин отстегнул лонжу и спрыгнул в сетку. Но в это время кто-то отпустил блоки, и сетка, потеряв упругость, просела под тяжестью упавшего на нее тела. Мартин почувствовал острую боль в лодыжке и с трудом поднялся.

— Пустяки, вывих. Пойди покатай ногой бутылку и все станет на свое место, — успокоил его один из братьев Эрландо.

Однако бутылка не помогла. Нога распухла и болела при ходьбе. Целый день Мартин не работал, и целый день его сверлил всевидящий глаз хозяина, от которого еще никому не удавалось спрятаться. Кривой Пит мог часами слоняться по всем закоулкам цирка, заглядывая в каждую щель. За ним, стуча когтями, ходил громадный датский дог с глазами, по форме и цвету напоминающими хозяйское око.

Вечером труппу облетело известие о том, что в город приехал владелец столичного цирка мсье Франсуа Димонш. Он объезжал провинциальные цирки, набирая труппу для зимних гастролей по французским и итальянским курортам.

Мсье Франсуа оказался круглым лысым старичком веселого вида. Он пил в артистическом буфете лафит, рассеянно слушая болтовню Кривого Пита.

— Братья Эрландо — это замечательные артисты! Номер, ничего не скажешь, — коронный! — распинался Пит, мешая по обыкновению французские, немецкие и английские слова. — Я уступил бы их за совсем небольшую сумму, мсье. Только из уважения к вам. Такого полета мне не приходилось встречать за все пятьдесят лет моей цирковой жизни!

— Может быть, может быть, мистер Пит, — добродушно кивал головой мсье Франсуа, который успел уже понять, что в этом цирке он ничего интересного для себя не найдет. — Номер и впрямь неплохой. Но ведь установка аппаратуры отнимает без малого десять минут! Вы слышите, как свистит публика?

— Да, дьявол побери эту аппаратуру вместе с публикой — сокрушенно согласился Пит. — Ну что поделаешь? Пускать такой великолепный номер сразу же после антракта тоже нельзя. Зрители еще не уселись. Они возятся, дожевывают пирожные и заканчивают начатые разговоры. Приходится делать паузу. Я пробовал заполнять ее балетом, но получилось еще хуже — балерины спотыкались о разложенные детали аппаратуры, мешали ее устанавливать, и в конце концов публика закидала их всякой дрянью!

— Пауза между номерами — это слабое место в цирковой программе, мистер Пит, — вздохнул Франсуа и посмотрел свою рюмку на свет. — Вот поэтому нам трудно будет договориться насчет Эрландо.

Кривой Пит отпил несколько глотков из своей кружки и ожесточенно сплюнул. Сердито отвернувшись от старика Димонша, он заметил проходившего мимо Мартина и окончательно рассвирепел:

— Ты что здесь бродишь у буфета, рыжий бездельник? — закричал Пит. — Разве тебе не слышно, как беснуется публика? Почему не на манеже?! Нога вывихнута? Нет, вы послушайте, мсье Франсуа! Меня хотят окончательно разорить? Подружка этого дармоеда сломалась пополам, свалившись с лошади. Я уверен, что она была пьяна, как монах в воскресенье! Теперь его милость вывернула себе копыто. Из моего цирка делают дом инвалидов, а меня, без моего на то согласия, избирают попечителем всех этих хромых и переломанных! Черта с два! — Пит затопал ногами. — Завтра же убирайтесь вон, ко всем чертям! А ежели не хочешь, чтобы я тебя выгнал сейчас же, — марш на манеж, бегом! Быстрее, ну! Чего стоишь? — и Пит выплеснул остатки пива прямо в лицо Мартину.

Мсье Франсуа поморщился и, поспешно допив свой лафит, пошел в ложу.

— Ты не слышал меня? На манеж! — не унимался Пит. — Флинт, ату его, хватай, рви!

Дог сорвался с места, но Мартин был уже у вешалки. В отчаянии он сорвал чью-то униформу и, накинув только куртку, преследуемый собакой, выбежал на манеж. Флинт догнал свою жертву у самого барьера. Он толкнул Мартина в спину, и тот, споткнувшись на больную ногу, громко вскрикнул и упал навзничь. Дог победно дернул его за штанину и затрусил обратно. Цирк разразился хохотом. Мартин встал и, чтобы как-то скрыть свое смущение, взял лежащие у барьера грабли. Публика продолжала хохотать.

— Рыжий! Помогай! Браво, Рыжий! Ру э со,[29] бис! — кричали со всех сторон.

Мартин в клетчатых широких брюках, в узкой куртке с чужого плеча, с растрепанными рыжими волосами и с лицом, на котором пивная пена перемешалась с опилками, был действительно очень смешон.

Хромая, он побрел за кулисы, провожаемый аплодисментами. За занавеской его ждал Кривой Пит.

— А ну-ка ты, огородное пугало! — сказал он. — Выскочи еще разок, да растянись посмешнее. Выкинь какой-нибудь фортель. Давай быстрей, пока эти ленивые увальни возятся с аппаратурой!

Мартин, прихрамывая, выбежал на манеж. Его встретил хохот, аплодисменты и крики:

— Ру э со! Помогай! Браво!