Боцман и Паганель, или Тайна полярного острова

Долго ли коротко ли, но остались мы с Устинычем вдвоём. Сидели мы верхом на скамейке трофейной дрезины, как боцман вдруг забеспокоился. Не зря боцманов на флоте обижают в недобрые моменты кулаками, куркулями, каптёрщиками и завхозами. Последнее особенно верно, поскольку хороший боцман, он же и крепкий хозяин корабельного двора, запасливый и прижимистый. — «Сдаётся мне Вальдамир. что Владлен не всё в этой коробочке подчистил».

Тихо мурлыча: «Эх полным-полна моя коробочка…»и одновременно хищно принюхиваясь большим породистым носом, боцман, словно живой циркуль, одним шагом переместился с дрезины в её деревянный кузов. Он достал из широких ножен своего блеснувшего мощным лезвием «Медведя», сильным толчком отодвинул здоровенный ящик с хим. батареями и одним движением вспорол устилавшую пол кузова плотную парусину.

— «Ну-ка, ну-ка» пробормотал Устиныч и вытащил из образовавшейся дыры на свет, а вернее в полумрак божий небольшой очень похожий на посылочный фанерный ящик. Затем, так же, лишь слегка развернувшись, одним шагом вернулся на скамейку дрезины и поместив ящик на колени принялся вскрывать его ножом. Крышка полетела вниз и открылся слой пергаментной вощёной бумаги под которой лежала большая, яркая, явно рождественская открытка. На открытке красовались, белокурые арийские девочки-ангелочки в коротких шубках. Девочки сладко улыбались и звонили поднятыми над светлыми головками рождественскими колокольчиками. На обороте готическим шрифтом был напечатан поздравительный текст на фоне имперского орла со свастикой в когтистых лапах.

Под открыткой лежала деревянная плоская коробка, когда мы вскрыли её на нас пахнуло томным запахом сигарного табака. — «Кубинские, ручной работы, на бёдрах мулаток скатанные», уважительно произнёс Устиныч. Рядом с сигарами, в специальной нише находились — миниатюрный прибор для срезания кончиков сигар и изящная золотистая зажигалка, всё с тем же имперским орлом. Зажигалка была бензиновой, заправленной и вполне рабочей. Впрочем кубинские сигары меня не потрясли. Все вино-водочно-табачные отделы советских магазинов в те годы были заполнены этим роскошным товаром: Белинда, Ромео и Джульета, Гавана-Гранде.

Правда в Союзе ценителей этого сигарного великолепия было немного. Все знатоки и любители кубинских сигар ручной работы остались в отгородившихся экономической блокадой от острова Свободы, Соединённых Штатах. В дефиците были обычные сигареты с фильтром, разумеется не вьетнамские со вкусом подгоревшего риса или те-же кубинские из ароматного, но крепчайшего сигарного табака, а хотя бы болгарские, пригодные для курения.

Под коробкой сигар в картонных ячейках покоились шесть аристократически упакованных в соломку стеклянных, пузатеньких бутылок. О, это был мини-музей объединённый общим названием: «Французский Коньяк». Устиныч бережно, по одной, доставал бутылки и подсвечивая трофейной зажигалкой, вслух читал каждую этикетку, вернее аккуратно приклеенную к каждой бутылке аннотацию на немецком.

«Вальдамир,» — торжественным тоном декламировал боцман — «Позволь тебе представить, благородный Шабасс производства 1925 года. Этот Коньячный дом был основан в 1818 г. Жаном Батистом Шабассом из городка Сен-Жан-д'Анджели.

Далее. К вашему вниманию мягчайший Мартель — его символ ласточка, открывшая солнечную долину для виноградника в провинции Коньяк.

Прошу любить и жаловать — старейший из коньяков от коньячного дома Фрапэн известного с XIII века.

Курвуазье- любимый коньяк Напалеона III. Хеннеси- был обожаем королём Луи XVI и угоден русским императорам. И наконец, красавчик Реми Мартин. По своему мягкому шарму рекомендован к амурным свиданиям.

В продолжении всего этого торжественного монолога я чувствовал себя словно Алиса в Стране чудес, которую на званом обеде у королевы знакомят с пудингом.