Боцман и Паганель, или Тайна полярного острова

Миник, спасибо выручил — развеял это белое безмолвие. Прокричал он что-то по инуитски родне своей — людям Калаалит Анори и слава Создателю задвигались статуи. Кричать стали, смеяться, улыбаться, руками размахивать. Лицами ожили — индивидуальности приобрели: у кого рот щербатый, нос плющеный, у кого губа заячья. Вообщем нормальные люди, не без изъянов, а оно всяко лучше, чем гренландских зомби изображать. Окружил нас народ инуитский и как может радуется нашему возвращению. Миника о чём то расспрашивают. Старшие, как водится, посерьёзней, не суетятся, а молодёжь, та не стесняется и обниматься лезет, носами потерется и по плечам его дружески охлопывает. Они и мне рады и улыбаются и по плечу бы готовы похлопать, как Миника, да вот беда — самый рослый из них это Миник и он мне по грудь, а остальные мужчины, не в обиду им будет сказано невысоки, едва ли «в пупок дышат».

Женщины кстати порой покрупнее иного мужика- инуита будут и выглядят всяко уж не слабее. Честно сказать красотой дамы местные не блещут, однако из молодых попадаются особенные экземплярочки. Я то сразу смекнул — это метиски. У них и цвет кожи нежней и приятнее и черты лица почти европейские, а инуитские особинки им только шарм дополнительный придают. Тут все разом как то примолкли, толпа расступилась и идёт к нам с Миником навстречу молодая инуитка, лет двадцать не больше. Если бы я художником был, то написал бы её портрет и назвал бы его «Лик Гренландии». Было в ней какое то величие и в походке и в осанке, но лицо, что твоя Снежная королева, только смуглая, скулы крупные и чёрные глаза с легкой азиатской раскосинкой. Миник меня локтем ткнул, я наклонился, а он и говорит мне на ухо шёпотом: «Это Ивало — вдова Нанока и дочь того самого Иннека, который навлёк на Калаалит Анори „Проклятие одноглазого Большого белого“. Она хочет поблагодарить тебя за то, что ты наказал убийцу её отца и мужа».

Я оробел от неожиданности и думаю про себя: «Однако исключительно хороша эта Бабочка — вдова Медведя и дочь Огня». Подошла она вплотную и смотрит на меня. Я хотел наклонится, чтобы поздороваться, да так неловко вышло, не пойму как, но будто меня что-то толкнуло в спину. Я покачнулся и прямиком на коленки перед ней бухнулся. Стыдно — страсть и вот стою я на коленях перед красавицей Ивало, а она ничуть не смущаясь со всей серьёзностью, без улыбки, своей щекой к моей небритой физиономии прижалась и молчит. Пахнет от неё морем солёным и черникой ягодой. Я как обмер весь и будто счёт времени потерял. Вроде как со стороны смотрю на себя, стоящего на коленях и на Ивало своей щекой к моей прижимающуюся. Знаешь век бы так простоял и не пожалел бы.

Сколько то времени прошло не упомню, но как бы очнулся я, словно на базаре. Все делом заняты — мясо делят и комментируют происходящее в три десятка глоток. Миник на правах добытчика процессом руководит, ангакок — Большой Джуулут в сторонке на нартах сидит и трубку курит задумчиво. Я видимо всё таки устал с дороги. Хозяева это заметили и меня на отдых в ближайшее иглу проводили. Улёгся я на мягкое, лежу и думаю, а ведь больше недели не мылся и ничего, как меня Миник перед охотой на нерпу китовым жиром с ног до головы умастил, с тех пор и живу без бани и душа. Пока по снегу в холодке обретались, то особо о помывке и не скучал. А сейчас, когда потеплело, то вроде бы и вспомнилась прежняя привычка к гигиене. Так с мечтой о горячем душе я и уснул.

Любопытный сон мне приснился: Будто бы нахожусь я в море и сижу в большой лодке полной молчаливых и сосредоточенных промысловиков-инуитов и при этом точно знаю, что лодка эта называется умиак и еще знаю, что она искусно из китового уса связанна. На носу лодки сидит женщина, почему я так думаю, да потому что на женских кухлянках на спине есть большой капюшон для ношения детей. В руках у неё гарпун и к нему прикреплён прочный тросик с пятью большими поплавками. Вдруг прямо перед нами море разверзлось и из воды медленно поднялось в воздух огромное, покрытое серо-белыми ракушками двадцатиметровое тело и тут, как-будто мне подсказывают — это гренландский кит. Женщина с гарпуном издала резкий, клекочущий, какой-то птичий крик и метнула гарпун. Тот врезался в спину кита, пробив лёгкую броню из ракушек, при этом передняя часть его прочно застряла в теле с прикреплённым к ней тросом и поплавками. В тот же миг огромное создание вернулось в воду, создав такую волну, что пришлось задержать дыхание, потому как наш умиак секунд на десять превратился в субмарину. Когда мы, словно водолазы благополучно вынырнули на поверхность, то трос от гарпуна, закреплённый на носу умиака прекратил стремительно разматываться и с силой потянул лодку вниз, задирая её кормовую часть. Женщина, что то резко скомандовала и мы все бывшие в умиаке переместились в корму, не давая ему перевернуться.