Боттичелли

За все это время Сикст ни разу не посетил капеллу. Складывалось впечатление, что он потерял к ней всякий интерес, и Сандро опасался, что ему придется до бесконечности ждать, когда же папа соблаговолит назвать тему третьей фрески, которой было отведено место напротив «Передачи ключей от храма апостолу Петру». Трудно было придумать, какой эпизод из жизни Моисея Сикст найдет созвучным этой теме. Все шло к тому, что надежде Сандро вернуться во Флоренцию к новому году, то есть в начале марта, вряд ли суждено осуществиться.

Затягивающееся пребывание в Риме начинало тяготить не только его. Сплотившаяся было артель живописцев стала рассыпаться, часть подмастерьев их покинула. Ко всему прочему Сикст, опять испытывавший нехватку денег, задержал обусловленные платежи, и уже в силу этого им приходилось подрабатывать на стороне. Перуджино, который должен был писать «Передачу ключей», видя, что противоположная стена остается девственно голой, не прикасался к кистям. Он согласился приехать в Рим в надежде хорошо заработать, пропадал целыми днями в городе в поисках долгожданных заказов и, похоже, набрал их больше, чем мог написать.

Да и Сандро, которого считали бессребреником, не отставал от других. Откровенно говоря, он и в Риме не отказался от беспечного образа жизни, который вел в родном городе. Кутила, как говорят во Флоренции, всегда найдет деньги на выпивку. Если Сикст не платит, то к его услугам богатые земляки, но рано или поздно взятые у них долги приходится возвращать. За неимением денег расплачиваться приходилось картинами. Один купец, видевший во Флоренции его «Поклонение волхвов», пожелал иметь точно такое же. Ему пришлось уступить — слишком велик был долг. Конечно, не стоило большого труда восстановить по памяти столь поразившее купчину «Поклонение», но то ли из упрямства, то ли от скуки Сандро решил поэкспериментировать: избрал необычную композицию — окружность. Волхвы и их свиты, стекая с холмов, напоминающих те, что окружают Флоренцию, образуют как бы круг, который на переднем плане размыкается, открывая вид на полуразрушенное строение, где ютится Святое семейство.

Отступив от желания заказчика получить то, что он видел, в остальном Сандро постарался избежать риска. Почти каждый флорентиец считает себя знатоком живописи, знает, что такое перспектива и пропорции, что, по мнению большинства художников, красиво, а что нет. Поэтому на большие новшества он не решился, даже пейзаж выписал тщательнее, чем делал это обычно. Его кредитор остался доволен и долг простил. На этом Сандро успокоился и от дальнейших заказов отказался.

Ему пришлось, правда, написать несколько портретов, но на них ушло не так уж много времени. По-видимому, слух о мастерстве Сандро и в этом роде живописи дошел до Сикста, и нежданно-негаданно ему сообщили о желании папы, чтобы над фресками он нарисовал нескольких его предшественников. Работа не столь уж сложная, если модель сидит напротив тебя, или же существуют мало-мальски сносные ее изображения. Некоторые портреты, правда, нашлись, остальные пришлось разыскивать по библиотекам, а то и писать просто по наитию. Во всем, однако, есть свои плюсы: просматривая рукописи в Ватикане и в собраниях римских любителей древностей, Сандро обнаружил много такого, что привело бы в восторг его ученых друзей во Флоренции, а кроме того понял, что все обвинения их в поклонении язычеству, исходящие из Рима, есть ложь и фарисейство, ибо сами папы и кардиналы усердно собирали древние рукописи и в домах у них можно было увидеть отнюдь не только изображения святых.

Многое из того, что рассказывали во Флоренции посетившие Рим, оказалось правдой. Казалось, не было такого порока, который бы не свил сейчас гнезда в Вечном городе, куда стремились толпы паломников, чтобы очиститься от грехов и начать праведную жизнь. Одних только шлюх тут было раз в десять больше, чем в его родном городе. Нечего было ждать, как наивно надеялся Мариано, что тут можно обрести какое-то просветление. Особенно диким казалось то, что порочной жизни предавались те, кто должен был нести спасение другим.

Злотворное дыхание нового Вавилона отравляло их артель — вдруг ни с того ни с сего вспыхивали ссоры, никто не спрашивал совета у товарищей. Во многом здесь был виноват Сикст, пообещавший увеличить плату вдвое тому живописцу, чьи фрески он сочтет лучшими. Это сразу же породило подозрительность и зависть. Ко всему прочему, содержание по-прежнему выплачивалось им нерегулярно. Мастера еще кое-как подрабатывали, но некоторые подмастерья, плюнув на посулы щедрого вознаграждения в будущем, украдкой бежали из Рима. Флорентийцы пока держались, хотя некоторые из них с радостью отряхнули бы римскую пыль со своих ног, если бы не боязнь нанести своим непослушанием вред республике и Лоренцо.