Боты для ночного эльфа

— Рис тяжелее.

— Что?

— Я говорю — рис как наполнитель тяжелее, чем та неведомая фигня, которой был набит тот медведь, — объяснила я.

— Думаешь, пацаны заметят разницу? — Ирка хмыкнула. — Не, у них в организмах нет встроенных весов, как у некоторых.

Это был камешек в мой огород.

Позавчера, честно выполнив свой клининговый долг, я задумчиво сообщила подружке, что выброшенный мусорный пакет был подозрительно тяжеловат и при падении в люк спецтранспорта прогрохотал, будто щебнем набитый.

Нырять в недра мусороуборщика, чтобы запоздало проверить содержимое мешка, я, разумеется, не стала, но по возвращении домой на всякий случай сделала ревизию сыновьей коллекции минералов.

Все особо ценные камни с дырками типа «куриный бог» оказались на месте, и я предположила, что Иркины архаровцы могли втайне от маменьки что-нибудь грохнуть — вазу какую-нибудь, например, или супницу.

Подружка отнеслась к сигналу серьезно и добросовестно пересчитала вазы, тарелки, чашки и цветочные горшки, но недостачи не обнаружила и рассердилась на меня за то, что я возвела поклеп на ее ангелочков.

Ну или за то, что ей пришлось заниматься внеплановой инвентаризацией.

— Иди уже, а? — попросила я досадливо. — Я фэнтези сочиняю, а ты мне какие-то ужастики а-ля Франкенштейн рассказываешь! Надо же такое придумать — встроенные в организм весы!

— Ага, безмен вместо руки! Рыночная версия Капитана Крюка! — Подружка проказливо захихикала и наконец-то удалилась, оставив меня тет-а-тет с незримой музой.

До вечера я спокойно работала, ужин у Максимовых прошел без моего участия, и только после объявления отбоя в своем фамильном дурдоме подружка снова пришла ко мне.

— Вот. — Она положила передо мной исписанный тетрадный листочек и скромно отступила.

— Что это? — спросила я, не спеша переключать внимание с собственной рукописи на чужой манускрипт.

— Это для нашего нового произведения.

— Нашего?

Я обернулась и иронично посмотрела на нахалку поверх очков.

Обычно наши с ней общие произведения имеют вид лаконичных сценариев безумных авантюр, в авторстве которых не всегда хочется признаваться, потому что это может быть уголовно наказуемо.

— Ну, ты ведь обещала, что позволишь мне написать стихи для твоего (тут подружка тактично акцентировала правильное местоимение) нового романа в стиле фэнтези!

— А-а-а…

Я действительно обещала ей что-то такое.

Вообще-то я и за фэнтези взялась лишь для того, чтобы угодить подружке, обычно я пишу детективы.

Я поправила очки и прочитала с листа:

— Водица, водица, умой наши лица! И руки, и ноги, и две ягодицы!

Тут глаза мои сделались едва ли не больше, чем очки. Я обмахнулась бумажкой и очень кротко спросила:

— Ира, это что?

— Это рифмованный заговор, — охотно объяснила поэтесса. — Он усиливает эффективность применения живой воды.

— Здорово. — Я почувствовала, что и сама не прочь хлебнуть чего-нибудь живительного: Иркино творчество сразило меня наповал. — Уж зарифмовала, так зарифмовала!

— Судя по тону, тебе не нравится, — заволновалась подружка. — Давай критикуй, что не так?

— Это чей текст?

— Я же сказала — мой!

Ирка горделиво выпятила грудь.

— Меня не авторство интересует, я спрашиваю, кто это говорит?

— Э-э-э… Эльф!

— Местоимение во множественном числе.

— Тогда-а-а… Два эльфа!

— Они что, инвалиды? У двух нормальных эльфов на двоих было бы четыре ягодицы, а не две!

— Э-э-э… Это всего один эльф, но принадлежащий к королевскому дому! — нашлась подружка. — Точно, он эльфийский принц, а августейшие особы ведь говорят о себе в третьем лице: «Мы, Николиэль Второй»!

Она не удержалась и показала мне язык — вывернулась, хитрюга.

— А что за беда у его высочества Николиэля с физиономией? — не успокоилась я. — Судя по тексту, у него их две? Не лицо, а лица? Так бывает? Скажи мне, как знаток и ценитель фэнтези, я-то мало в жизни видела эльфов как нормальных, так и не очень.

— Ну, даже не знаю… Но ведь был же двуликий Янус? — удачно вспомнила Ирка.

— Он был совсем в другой мифологии!

— Придира!

Подружка почесала в затылке карандашом, подумала, потом потянулась и энергично почеркала бумажку:

— Вот, теперь у тебя не должно быть претензий.

— Водица, водица, умой наши лица! И руки, и ноги, и ВСЕ ягодицы! — прочитала я вслух и подняла на поэтессу страдальческий взгляд.

— Ну, что опять не так? — рассердилась подружка. — Теперь это заговор коллективного пользования, на неограниченное количество лиц и ягодиц! Хоть для большого сводного хора Эльфийской армии и флота!

— Максимова! — взвыла я. — Ты издеваешься?! Какое еще неограниченное количество ягодиц?! У меня уже есть в сюжете одна задница, напоминаю, на первой же странице выписан беспорточный маньяк, и я не могу до бесконечности увеличивать удельную массу филея, это же фэнтези, а не порно! Мой редактор — интеллигентная женщина с тонким вкусом, она нипочем не пропустит такое безобразие!

— Да?

Ирка погрустнела.

Понимает, что с редактором не поспоришь.

Особенно с интеллигентным.

Иного интеллигентного редактора даже трехэтажной руганью не проймешь, он профессионально игнорирует суть и фиксирует слабые звенья словесных конструкций.