Боулинг-79

Сам троллейбус захлопнул дверцы и не спеша поплелся на новый круг – к остановке рядом с выходом из метро.

Что было делать? Валерка покрутил головой. Бумажник с пятьюдесятью рублями исчез, похоже, безвозвратно. В том числе – самая новенькая трешка, что он планировал отдать сегодня Лиле. Никакие усилия милиции, всех «знатоков», и даже самого министра МВД Щелокова, не могли вернуть ему портмоне. «Воистину, – хохотнул Валерка, – легко пришло, легко и ушло. Или, как любила говаривать бабушка, богатство счастья не приносит».

Что оставалось делать? Наручные часы «Слава» показывали четыре десять. Можно было вскочить в троллейбус и вернуться назад в общагу за новой порцией денег. Однако он рисковал опоздать на свидание. А главное, было ужасно неудобно перед Вовкой – тот его высмеет и будет, естественно, прав. Попробовать поймать такси или частника, чтобы мухой смотаться туда – назад? Но сейчас, в субботний вечер, он мог убить на поиски такси целый час и опять-таки опоздать к Лиле.

Слава богу, в переднем «часовом» кармане джинсов (пошляки в общаге утверждали, что он предназначен для хранения презервативов) у Валерки оставалась его заначка, его неразменная пятерка. Жидковато, конечно, – особенно в сравнении с пятьюдесятью (или, тем более, тремястами) целковых. Не разгуляешься. Тем более если трешку придется отдать Лиле. Но можно в юмористических красках изложить ей случившееся. Если она нормальная герла – поймет. И посмеется вместе с ним. И если все с ней сложится удачно, у него будет повод встретиться с девушкой как минимум еще один раз: отдать ту самую злосчастную трешку.

И Валерка решительно зашагал к метро «Лермонтовская».

***

Спустя двадцать минут, сделав пересадку на «Кировской», юноша уже выходил из метро у памятника Героям Плевны.

В ту пору никаких представителей сексуальных меньшинств на пятачке возле памятника не собиралось. Тогда поговаривали, что гомики любят гужеваться в сквере перед Большим театром. Называли даже причину, отчего они там шарашатся. Балетные артисты, дескать, все сплошь педерасты, поэтому им удобно знакомиться с поклонниками поблизости от места работы. Валерка не очень-то верил в эти слухи, однако, проходя сквером близ Большого, всегда невольно убыстрял шаг и исподволь поглядывал по сторонам. Никаких таких особенных педерастов он там никогда не замечал – ну, бывает, сидят мужчины, поодиночке и по двое, но что теперь, мужику нельзя, что ли, на лавочке посидеть? Словом, про байки о гомосексуализме, расцветающем близ Большого, Валерка решил, что это злостная клевета или столичная легенда – вроде той, что, дескать, под Москвой, помимо обычного, существует еще одно, правительственное «Метро-два»…

А памятник Героям Плевны и вовсе не пользовался в те годы никакой порочной репутацией. Там порой и свидания назначали – обыкновенные разнополые свидания. Конечно, памятник Пушкину на Горького был для встреч гораздо популярнее, там вечерами собирались целые толпы мужиков, с букетами и без – и за подобный аншлаг Валерка Пушкинскую площадь не любил. Ему всегда нравилось быть чуть наособицу.

Вот и сейчас у Плевны обретался какой-то мужик лет сорока с тремя гвоздичками – ждал, видимо, свою престарелую пассию. Группа зеленых студентов, по виду первокурсников, поджидала оставшихся друзей – чтобы, как понял Валерка из их возбужденных реплик, отправиться куда-то на сабантуй, или, по-модному говоря, сейшн.

Юноша прогулялся вокруг памятника. Сердце билось изо всех сил. Он взволновался и загадал: если Лиля придет раньше, чем явится к этому мужику с букетиком его тетка, у него все с нею будет хорошо.

А компания студентов все пополнялась. Подходили парни и девчонки, встречаемые взрывами хохота. У парней в холщовых сумках звенели бутылки. Девчонки таранили кастрюльки в авоськах (видимо, с салатом оливье и винегретом). Сейшн у них затевался, похоже, на славу.

А без четверти пять к мужику с гвоздичками приканала его престарелая любовь. Нежно приняла цветочки, поцеловала мужика в щечку. Потом заботливо поправила ему шарфик. Тетка тоже уже была немолода, с морщинками вокруг глаз и у рта – правда, слава богу, довольно худая – и Валерка подивился в очередной раз: неужели и в сорок лет у людей может быть любовь? Или только дружба, забота, привязанность? Было даже странно представить, что сорокалетние могут кувыркаться в постели. «Да нет, – отмахнулся Валерка, – не может быть такого. У них, конечно, все уже отмирает и остаются чисто платонические чувства».

Тетка доверчиво взяла мужика под руку, и престарелые удалились вниз по бульвару.

Что ж, примета не удалась. Но значит ли это, что у Валерки с Лилей отношения не сложатся? Глупость все эти приметы. Глупость и бред.

И компания студентиков дождалась последнего опаздывающего, встреченного смехом и улюлюканьем, и пустилась, нарушая правила, наперерез машинам в сторону улицы Богдана Хмельницкого. Судя по всему, у компашки оказались продуманы не только вопросы выпивки и закуски: было их четыре парня и четыре девчонки, чтоб никому не обидно, чтобы всем пара досталась.