Boy Meets Evil (СИ)

— Удивительный парадокс: маг, который управляет тьмой и видит сквозь неё четче остальных — не смог разглядеть истины в сумерках ночи, — она бросила на него снисходительный взгляд, качнув разочарованно головой. И только в уголках губ, что незаметно подрагивали вверху, можно было разглядеть тоску. — Ладно, Чимин, хватит этой болтовни — отпусти меня или убей, а после прими наказание за убийство чужого фамильяра.

— Чужого фамильяра? — и снова ментальная пощечина от Рен, которая заставила его глаза широко распахнуться. Он словно забыл уже кого ловил на этой крыше. Понимание ударило его молотом в лоб, целясь в точку, где будет меньше боли — в такую ещё забивают коров, чтоб они меньше страдали. Но Рен специально или нет промазала на пару миллиметров левее, раскалывая черепную коробку в крошево. — Только не говори…

— Да, Чимина-а, я фамильяр Чонгука.

***

В ушах играла тоскливая песня с кричащим названием «Abyss», но это не мешало Чонгуку болтать ногами, свесив их в открытое окно, и шумно втягивать через трубочку банановое молоко. Вообще-то, он был в засаде и ему бы стоило вести себя подобающе, но после недельной гонки за фамильяром, он устал и решил действовать от обратного.

Девчонка убегает вправо — он бежит влево. Она скрывается — он же активно выделяется из толпы. Она не желает идти на контакт — Чонгук караулит её в заброшенном доме, блаженно потягивая свое молоко и щурясь от слепящих солнечных лучей.

Опустевшую бутылочку он смял и откинул себе за спину, где уже скопилась приличная горка таких же коробок. Ещё парочка и можно будет дать название: «Кладбище личных неудач Чонгука». Ещё ни разу план по выжиданию девчонки не сработал — она из раза в раз виртуозно обводила его вокруг пальца.

Чонгук вытянул магическую колоду карт — подарок Хосока на день рождения — и принялся бездумно тащить оттуда карты. Не то, чтобы он верил во все эти карточные предсказания, но ему очень нравилось перебирать их, ощущать неровную поверхность, тепло исходившее от них, а рисунки, если их долго разглядывать, могли ожить и прийти в движение — это гипнотизировало и успокаивало. Он вынул карту всадницы огня и подкинул её вверх, запрокидывая голову и отслеживая движение.

— Эй, — тонкие длинные пальцы перехватили «всадницу» и заставили обернуться, дабы столкнуться с пронзительным взглядом — попалась. Чонгук не удержался и скривил губы в ухмылке, но её это ещё больше разозлило. Она ткнула картой ему в лицу и прошипела: — Хорош гадить в моем доме, имей совесть!

— Чего? — удивленно выдохнул Чонгук, теряясь в своих ощущениях.

— Чего слышал, — она недовольно поджала губы и выпрямилась, скрещивая руки под грудью. — Мало того, что влезаешь в чужой дом без спроса, так ещё и мусоришь в нем, — Чонгук дернул головой, смахивая челку с глаз и вместе с ней удивление: о чем эта больная талдычила?! Он толкнул языком щеку изнутри, собираясь уже ответить, но она его снова опередила. — Короче, уйми свою внутреннюю малолетку и прекрати кидать пустые пачки от молока в угол. Я уже задолбалась их с кресла убирать.

— Да с какого, блять, кресла?! — не вытерпев, воскликнул Чонгук и спрыгнул с подоконника. — Ты не обалдела?! Я за тобой неделю гоняюсь, а ты мне тут за банки из-под молока предъявляешь?! Может ты хотя бы..

Он не успевает договорить, как она, цокнув языком, схватила его за плечи и развернула лицом к обшарпанному дому. Чонгук его уже наизусть выучил: возле левого крайнего окна пошла трещина и там сочилась жидкость, справа от двери почти отвалился большой ломоть краски канареечного цвета (возможно тут обошлось не без помощи Чонгука). Но стоило ей лишь взмахнуть рукой перед его лицом, как привычный и родной дом, дышащий на ладан, задребезжал и словно стряхнул с себя многовековую пыль, взору подставляя свое истинное лицо.

Двухэтажная постройка с большими окнами, в которых было — о, боги! — стекло, краска везде лежала ровным слоем, а деревянные балки крепко держали строение. Вглядевшись в раскрытое окно, подоконник которого он пару минут назад протирал своей задницей, Чонгук увидел кресло-качалку и лежащие на нем скомканные упаковки молока. Штук шесть.

— Теперь понятно что за кресло? — укоризненно ткнула она его носом в собственный провал, словно котёнка, но Чонгука так просто не проймешь. Он скривил губы в ухмылке и резко развернулся к ней. Лицо внезапно оказалось слишком близко, он ощутил её горячее дыхание на своей щеке и мазнул носом по чужой скуле.

— Тебе что, девяносто лет — кресло-качалку в доме держать? — все-таки на секунду растерявшийся, Чонгук выпалил совершенно тупую шутку вместо заготовленной остроты.

— А тебе двенадцать, что ты молоко литрами дуешь? — ввернула она ему с нечитаемым выражением на лице, делая шаг назад. — Это тебе не растишка — выше уже не станешь.

— А я и не пытаюсь, у меня с этим проблем нет, — и Чонгук весь вытянулся, демонстрируя доказательство своих слов. — Ты ещё Шугу не видела, вот где растишка не помешала бы. А то полтора метра чистой агрессии. Ты кумихо*?

— Нет, — презрительно сморщив нос ответила девчонка. — Я к вашим отношения не имею.