Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий

Сведения о «Директиве № 21» начали просачиваться в Советский Союз уже с января 1941 года. Сначала это были невнятные слухи, затем – донесения наших разведчиков (группа Шульце – Бойзена); очень скоро поток сведений о грядущей опасности германского вторжения превратился в бурную реку. О переброске немецких дивизий сообщали польские репатрианты (тогда мы обменивались с Германией населением «наших» частей Польши), машинисты наших товарных поездов, перебежчики (за январь–июнь 1941 года на нашу сторону перешло 24 солдата и унтер-офицера вермахта). Впрочем, по-настоящему утаить столь массированную переброску войск было невозможно в принципе – попробуйте скрыть перемещение четырех миллионов человек, четырех тысяч танков, пятидесяти тысяч орудий и двухсот тысяч автомобилей!

К марту 1941 года картина переброски ударного ядра вермахта в Польшу и Восточную Пруссию стала товарищу Сталину в общих чертах известна – более того, генерал Голиков даже преувеличивал численность перебрасываемых немецких дивизий, и если фактически в Генерал-губернаторстве, например, 3 марта находилось всего 70 немецких дивизий – в разведсводках РУ ГШ РККА их там было 90!

Цель такой переброски также для товарища Сталина секретом не была. Смешно читать разные «разоблачения сталинизма», в которых автор на голубом глазу, нисколько не смущаясь, рисует товарища Сталина наивным дурачком, верящим утверждениям немцев о том, что вермахт перебрасывает свои контингенты в Польшу «ввиду угрозы английских авианалетов».

О том, что поздней весной (или, в крайнем случае, в июне) Германия нападет на СССР, я думаю, товарищ Сталин знал уже где-то к 15 марта 1941 года. Доклад генерала Голикова 20 марта, в котором он считал грядущую войну всего лишь «дезинформацией английской или, может быть, немецкой разведок», как и предупреждения Черчилля (самое известное – от 15 апреля), товарищ Сталин принимал, конечно, к сведению, но действовал исходя из своего видения ситуации.

А оно у него было безошибочным; на примере финской войны он видел, что его армии будут биты многоопытным вермахтом – следовательно, нужно будет предпринять такие шаги по военному планированию, которые позволят стране и народу устоять в первые шесть месяцев войны. В первые шесть самых трудных месяцев…

И именно тогда им и был, очевидно, принят тот способ действий РККА, который, несмотря на, увы, колоссальные потери, все же приведет нас к 9 мая 1945 года.