В Тульской губернии в это же время отправлялись «проводы весны» в лице мужика, которому надевали березовый венок на голову, нашивали ленты на кафтан, давали в руки древесные ветви и цветы; его угощали и провожали с песнями и плясками[604]
. Мужик этот, вероятно, и здесь служил представителем Ярила, на это указывает, независимо от сходства его с только что описанными стариками — главными участниками Ярилина празднества в Костроме, Галиче и Калязинском уезде, — народная песня, записанная в Тульской губернии, показывающая, что Ярилино игрище не совсем безызвестно было и в Тульской губернии:Вариант этой же песни записан был в начале нынешнего столетия Макаровым в Рязанской губ.[606]
В селениях Рязанской и Тамбовской губ. в Ярилиных игрищах, по словам Сахарова, всегда первенствовал избранный міром человек, как в Воронеже. Погребение чучела, одетого, подобно Яриле, в мужское платье, известно и в Малой Руси. После всесвятского заговенья, по словам Терещенко, бывшего очевидцем описанного ниже обряда, сходились пополудни женщины и казаки, чтобы погулять у шинка. Там пели и плясали до вечера, по захождении же солнца выносили на улицу мужское соломенное чучело, со всеми его естественными частями и клали в гроб. Подпившие женщины подходили к нему и рыдали: «Помер он, помер!» Мужчины поднимали и трясли куклу, как бы стараясь разбудить усопшего Ярила. Бабы продолжали горевать и причитать: «Який же вин быв хороший! Не встане вин билыпе! О як же нам расставаться с тобою? И що за жизнь, коли нема тебе! Приподнимись хошь на часочек! Но вин не встае и не встане!» После продолжительных и многообразных причитываний уносили чучело и хоронили. Погребение заключалось закуской и попойкой. Максимович называет соломенное чучело это кострубоньком и прибавляет, что похороны его происходили в старину на Украине при пении песни, в которой заунывный напев перемежался с веселым. Песня эта начиналась так:Вышеописанного полубога Ярила
, представителя весеннего солнечного тепла, вызывающего в природе похоть и плодородие, несомненно, имел в виду Нестор, когда, рядом с Перуном, Хорсом Дажьбогом и Стрибогом, он назвал Симарьгла. Это странно звучащее название, несомненно, состоит из двух слов, слитых в одно переписчиком летописи. Христолюбец, повторяя в «Слове» своем известие Нестора о богах языческих, разделил упомянутое название так: «Верують, — пишет он, — в перуна… и в сима, и въ рьгла» (по списку XIV века).Сопоставим имя этого бога, над которым тщетно так долго и так много ломали себе голову, в тех формах, в коих оно встречается в летописях и других старинных памятниках. Не следует при этом упускать из виду винительный падеж, в котором имя это приведено в большинстве случаев. Мы встречаем следующие формы: Симарьгла, Семаргла, Сима Рьгла, Сима Регла, Симаергля, Simaergla
и т. п. Непонятое, неверно написанное в древнейших из дошедших до нас списков летописи, имя это, у позднейших переписчиков, подвергалось естественным дальнейшим искажениям.Полагаю, наиболее правильным из всех чтений этого загадочного имени будет Сима Ерьгла
(или Сема Ерьгла). ЗаменивИмя Ерыло, Ерило, Ярыло, Ярило
до сих пор живет в устах народа и звучит, как было показано выше, в многочисленных названиях местностей, игрищ, гуляний, ярмарок в России. Слово жеИтак, несправедливо заподозренный, отрицаемый, коренной русский бог Ярило спасен для славянской мифологии!