Божества древних славян

В первом номере «Музыкального сезона» 30 октября 1869 г. вышла статья Фаминцына «Славянофилы-нигилисты в музыке и здравая критика». В ней Фаминцын писал, «патриотизм (в нашем случае славянофильство) чувство чрезвычайно похвальное, если оно только не ведет к чудовищной односторонности». Он критиковал Ц.Кюи за отрицание последним византийского и греческого происхождения ладов русской народной песни и стремление приписать им чисто славянское происхождение[957]. В данном случае, Фаминцын показал, что ему не чуждо представление о возможности заимствований в фольклоре.

В той же статье Фаминцын критиковал оперу «Садко» Римского-Корсакова и чешскую увертюру Балакирева в связи с постоянным использованием «трепаков» (так Фаминцын именовал все «банальные простонародные плясовые песни»). Выражался он при этом достаточно определенно: «Гибель тому искусству, которое в "казачке" видит идеал музыки, в площадных шутках черни – идеал юмора, в изображении пьяного мужика – идеал для произведений живописца и скульптора». Из статей фаминцына ясно, что, любя русский фольклор, он не был, как это часто пытались представить его критики-нигилисты и до 1917 г., и в советский период, врагом «народности»; будучи дворянином и «классицистом», он четко отделял ее от «простонародности».

С конца 1860-х годов в русской фольклористике произошла смена базовой теории. На место мифологической теории пришла миграционная, или теория заимствования. Ее основоположник, немецкий филолог Теодор Бенфей опубликовал в 1859 г. знаменитый сборник рассказов «Панчатантра» со своим изложением концепции заимствования сюжетов из одного источника (индийской литературы). В 1868 г. в «Вестнике Европы» В.В.Стасов (он же «Бах», или «генералиссимус» для его друзей-композиторов) предложил новую теорию происхождения былин, заявив, что все они – результат относительно недавнего и поверхностного заимствования с Востока. Как писал А.Н.Пыпин о Стасове и его теории, его «разнообразные вкусы были развиты впоследствии обширной начитанностью, для которой продолжительная служба в Публичной библиотеке... давала пищу и новые возбуждения»[958]. Теория заимствования была использована Стасовым, по его собственному выражению, «против московских славянофилов и петербургских русопетов»: отрицая в былинах «элемент национальный и элемент христианский», он не видел в них «ни русской истории, ни даже русской мифологии».

Концепцию Стасова критиковали многие ученые-фольклористы – Буслаев, Гильфердинг, Вс.Миллер, Веселовский и другие. В пылу дискуссии Стасова и даже «Вестник Европы», где он печатался, нередко обвиняли в чрезмерном западническом недостатке «русского чувства». Как писал Пыпин, «в конце концов, взгляды г. Стасова не были приняты наукой... Но они далеко не остались без результатов – отрицательных и положительных. Во-первых, они несомненно заставили строже оглянуться на прежние толкования нашего древнего эпоса, умерили жар мифологов, способствовали устранению сентиментальных и аллегорических теорий». В дискуссии о происхождении былин как Стасов, так и его противники показали явную тенденциозность, пытаясь связать научную проблематику со «злобой дня». Уверенности Стасову придавало то, что, несмотря на критику, Императорская Академия наук все же присудила этому, по словам М.К.Азадовского, «врагу лжепатриотизма, подлинному демократу и борцу за национальное искусство» одну из Уваровских премий[959].

А.С.Фаминцын, по-прежнему верный представлениям мифологической школы, принял во внимание некоторые положения работы Стасова. Об этом говорит то, что, по словам самого Фаминцына, он «только с крайней осторожностью и в редких случаях пользовался былинами, в особенности же сказками, в которых древние черты еще гораздо чаще, чем в песнях, являются перемешанными с новейшими наслоениями и чужеземными элементами»[960]. В to же время, А.С.Фаминцын остался убежденным противником теории заимствования в трактовке А.Н.Веселовского и его последователей с их «углублением в христианские источники» и огульным отрицанием славянских языческих традиций как якобы вторичных по отношению к христианству и, опосредованно, античному язычеству.