Божественная дипломатия

  Миновав приемную и отойдя достаточно далеко по коридору, чтобы их не слышала стража и носящиеся как молчаливые кометы секретари Лимбера (даже Энтиор сомневался, что сможет выжать из этих стоиков нужную информацию раньше чем после трех дней высокохудожественной пытки), принцы остановились, чтобы обсудить катастрофичную ситуацию.

  - Ничего не поделаешь, нужно идти, - вздохнул вампир и встал, облокотясь на подоконник у раскрытого стрельчатого окна. Даже сейчас озабоченный принц встал так, чтобы любой проходящий по коридору мог восхититься его небрежно-элегантной позой и точеным хищным профилем.

  Мелиор, пристроившись рядом в не менее изысканном ракурсе, вздохнул в ответ и с печалью согласился:

  - О да, но мне даже представить страшно, как разгневает Элию бесцеремонное вторжение на Эйт двух незваных гостей. Для кое-кого, вероятно, будет сделано исключение, сестра благоволит к тебе более, чем к любому из родичей, пожалуй, за исключением Лейма. Посердится, но простит. А вот я никогда не входил в число ее фаворитов и сейчас гадаю, не лучше ли мне было снести ярость отца, чем рассердить Элию своим визитом. Что может быть страшнее проклятий Богини Любви?

  - Нам дали приказ, - с показным сочувствием напомнил Энтиор.

  - Нам велели привести Элию в Лоуленд, а уж каким образом мы делаем это, отцу нет никакого дела, - поняв, что задарма спасать его вампир не собирается, а времени для обходных маневров уже нет, Мелиор наступил на горло своей дипломатической извращенности в общении и прямо заявил: - Так что мы могли бы договориться и разделить обязанности.

  - Например? - промурлыкал Энтиор, щелчком пальцев взбивая кружево манжет рубашки. Не то что бы он был в плохих отношениях с Мелиором или обижался на него в данный момент (скорее напротив, они отлично ладили), просто принц по природе своей не мог не использовать счастливый шанс, чтобы обернуть сложившуюся ситуацию себе не пользу.

  - Пока ты уговариваешь Элию посетить соскучившегося папочку, я мог бы подыскать в своей коллекции какую-нибудь безделицу, что придется тебе по нраву, - без привычных обиняков ответил принц, задумчиво выводя пальцем на деревянной поверхности подоконника замысловатую вязь. Глаз знатока мог бы опознать в ней пожелание королю Лимберу телесной немощи на одном из вариантов староэльфийского.

  - Какую? - проявил некоторую заинтересованность довольный вампир. Он-то в отличие от начинавшего нервничать брата никуда не торопился, ибо течение времени Эйта несколько отличалось от лоулендского. За час времени в Мире Узла там проходило около трех. Но сообщать об этом Мелиору Энтиор не спешил.

  - 'Смертельную страсть' Сандро Маркальебо, - с тяжким вздохом отозвался принц, к проклятиям Лимберу, выходящим из-под его пальца, начали приплетаться витиеватые оскорбления в адрес клыкастых ублюдков.

  На названную Мелиором картину вампир давно положил глаз. Энтиора пленила мрачная чувственная эстетика произведения Сандро Маркальебо - одного из самых выдающихся художников сумрачного Мира Виатеральо, где уже несколько столетий шла борьба между людьми и темными народами. Картины же Сандро, их мрачный эротизм, совершенно не вписывались в каноны непримиримой войны с Силами Тьмы, и несчастный гений, как водится, попал в руки инквизиции. Серьезные парни в рясах не стали тратить много времени на получение признания о сотрудничестве со Злом, художника постарались убрать как можно тише и незаметнее, чтобы почитатели Сандро не успели его спасти. На сей раз желание уничтожить поклонника Тьмы возобладало у церковников над страстью к публичным процессам и помпе.

  Не дожив до тридцати трех лет, Маркальебо в самом расцвете творческих сил закончил свою жизнь на костре из собственных картин. Но часть его произведений уцелела, спасенная истинными ценителями искусства, которые есть среди любых рас. Мелиору, когда он гостил в Виатеральо у знакомых демонов, случайно попалось на глаза одно произведение покойного художника, и принц приложил все усилия, чтобы собрать полную коллекцию существующих шедевров Сандро.

  'Смертельная страсть', так понравившаяся с первого взгляда Энтиору, изображала прекрасную вампиршу, склонившуюся, чтобы подарить поцелуй мужчине, прикованному к пышному ложу. Этот, казалось бы, заурядный сюжет был проникнут такой силой страсти, безграничным чувственным экстазом, читаемым и в улыбке женщины и в полузакрытых в ожидании смертельного блаженства глазах мужчины, в его откинутой голове, что картина казалась живой, дышащей, создающей настроение. Кроме того, в вампирше угадывалось некоторое сходство с принцессой Элией, а черты лица любовника были так искусно смазаны, что на его месте любой рассматривающий картину мог представить желаемый образ.

  Стоит ли говорить, что бог тут же пожелал, чтобы 'Смертельная страсть' висела в его замке, но Мелиор заупрямился, утверждая, что без этой жемчужины его коллекция будет не полной. Впрочем, добавил принц, брат может навещать его в любой момент и смотреть на картину, сколько ему заблагорассудится. Конечно, вампира такое щедрое предложение не устроило.