Божественная эволюция. От Сфинкса к Христу

Во время первой ночи Шакьямуни проник в то, что в Индии называют Кама лока (место Желания). Это — Аменти египтян, Гадес древних греков, Чистилище христиан. Эта сфера в западном оккультизме называется астральным миром, в котором психическое состояние определяется так: сфера проницаемости, темный и туманный хаос. Вначале он чувствовал себя атакованным разного рода образами животных, змей, диких зверей и им подобных. Его душа, ставшая прозрачной, понимала, что это ее собственные страсти, страсти предшествующих жизней, принявшие внешний облик и все еще живущие в его душе, обосновавшиеся в ней. Они рассеивались на щите его воли по мере того, как он надвигался на них. Тогда он видит свою собственную жену, такой, какой он ее любил и когда-то оставил. Он ее увидел с обнаженной грудью, глазами, полными слез, страсти и отчаяния, протягивающей ему своего ребенка. Была ли это душа его еще живой супруги, которая таким образом обращалась к нему во время его сна? Охваченный жалостью, возвращением любви, он устремился к ней, но она убежала с душераздирающим криком, которому ответил глухой стон его собственной души. Тогда его охватила со всех сторон бесконечным вихрем некая пелена, раздираемая ветром, — души мертвых, обуреваемых еще земными страстями. Эти тени преследовали свою жертву, кидались друг на друга, будучи не в силах сжать объятия, и скатывались, запыхавшись, в бездонную пропасть. Он видел преступников, неотступно терзаемых муками, которые они навлекли на себя; это испытание, в свою очередь, длится неопределено долго, до того момента, когда ужас от содеянного убьет волю виновного, до того времени, когда слезы убийцы смоют кровь жертвы. Этот мрачный регион в самом деле был адом, ибо диапазон мучений в нем колебался от пылающих костров желания, которое невозможно утолить, до темного ужаса от пребывания в ледяной пустоте. Шакьямуни заметил князя этого царства. Это был тот, кого поэты изображают в виде Камы, бога Желания. Только вместо пурпурной одежды, короны из цветов и смеющихся глаз за туго натянутым луком, он был одет в какой-то саван, покрытый пеплом, и размахивал пустым черепом. Кама стал Марой, богом Смерти.

Когда Шакьямуни проснулся после первой ночи своего посвящения, он был весь в холодном поту. Его ручная газель, его верный спутник, убежала. Испугалась ли она теней, задевших ее хозяина? Почувствовала ли она бога Смерти? Гаутама оставался неподвижным под деревом медитации с его пятью тысячами шумящих листьев, поскольку оцепенение мешало ему двигаться. Пришедший заботливый пастух вернул его к жизни, принеся ему шипучее молоко кокосового ореха.

На следующую ночь отшельник вошел в мир счастливых душ. Перед его закрытыми глазами проходили плавающий страны, воздушные острова. Восхитительные сады, цветы и деревья, благоуханный воздух и птицы, небо, звезды и прозрачные облака, похожие на дымчатую кисею, казалось ласкали душу, говорили изысканным языком любви и облекались в значимые формы для того, чтобы выразить человеческие мысли или божественные символы. Он видел эти души, шагающие попарно или группами, абсорбированные одни другими или лежащие у ног повелителя. И счастье, которое через край било из их глаз, исходило от их поз и слов казалось изливалось из какого-то высшего мира, который парил над ними, к которому иногда тянулись их руки и который их всех сплачивал в некую небесную гармонию. Но вдруг Гаутама увидел несколько бледных и дрожащих фигур. Тогда он заметил, что каждая из этих душ была связана с адским миром тончайшей нитью. Эта нитевидная сеть спускалась в глубины сквозь пурпурное облако, которой поднималось из бездны. По мере того, как это пурпурное облако поднималось, оно густело, а воздушный рай становился более бледным. И Гаутама разгадал смысл своего видения. Он понял, что эти тонкие нити были неисчезнувшими привязанностями, остатками человеческих страстей, неутоленных желаний, которые всегда связывали эти счастливые души с землей и рано или поздно втягивали их в новые инкарнации. Увы, в перспективе после небесного свидания следовали новые прощания, новые рассеивания, в лабиринте испытаний и страданий, — и в конце, возможно, вечное отделение!..

Когда Шакьямуни проснулся утром после второй ночи, перелетные лебеди пролетели в облачном небе. И очнувшись от своего райского видения, он стал еще более печальным, чем когда вышел из адских сновидений. Ибо он подумал о будущих судьбах всех этих душ, об их бесконечных блужданиях.