Божественная эволюция. От Сфинкса к Христу

— Так встреть же свою судьбу! — сказал Узахаррисинти. — И пусть вечный разум Богов выйдет к тебе из кругов будущего, как меч из ножен!..

Камбис сделал второй глоток напитка, который поражал его мозг и снова лег в саркофаг. На этот раз, теряя сознание, ему показалось, что душа изгоняется из тела, как сноп сена, пожираемый огнем. Когда он вышел дрожащей личинкой из небытия, то увидел бесконечно далеко от него, сияющую звезду в глубине галереи. Звезда превратилась в золотое Солнце, чьи лучи, казалось, охватывали всю вселенную. По мере того, как он приближался к нему, черный крест появился в желтом пламени солнца, и на кресте он увидел тело распятого Бога. И распятый Бог рос, закрывая солнечный диск. Его раны кровоточили и боль всего мира отражалась на его мертвом лице. Но вдруг распятый Бог поднял голову и открыл глаза. Тонкий луч вышел из него и поразил голову Камбиса. Взгляд божества был полон любви и жалости, но его колющая сила была настолько велика, что он проник в тело царя, причиняя тому невероятные страдания, как будто разрушая его костный мозг. В то же время чудеснейшая гармония заполнила пространство; медные трубы и арпеджио арф; голос, звучащий с неба, и хор архангелов. Все эти голоса говорили:

— Дрожи Ахриман! Падайте на колени, о, цари! Маги, раскурите ваши фимиамы. Он готов прийти, он спускается с неба, Бог Богов, сияющий Сын высшего Бога, наставник Богов и людей... Он пойдет по земле, он будет распят. Он умрет ради любви, чтобы воскреснуть в славе... Тираны побеждены, небеса вновь открываются, умершие воскресают. Слава Христу! В глубинах смерти он обрел вечную жизнь!

Во время этого пения, которое звучало, как симфония на фоне космического грома, распятый Бог обрел прекрасное тело, облаченное в сверкающее одеяние. Из глубины колоннад, чьи архитравы были разбиты, гигантский Христос шел навстречу Камбису. За ним ступали все жертвы тирана, преображенные в лучах его солнечной славы. В то же время, лицо воскресшего Бога сверкало, как молния, и его взгляд проникал в сердце Камбиса, подобно мечу.

Тогда Камбио проснулся от невыносимой боли. Высшее блаженство его жертв доставляло его плоти все те страдания, на которые он их обрек. Под победоносным взглядом Бога острие меча, который он сжимал в своей руке, вонзилось в его бок, латы душили его, корона жгла виски, как раскаленный свинец. Он выскочил из саркофага с криком отчаяния и бросился на иерофанта, который упал на землю возле дымящегося триножника.

— Ко мне! Я горю! На помощь! — завопил Камбис.

Верховный жрец встал на ноги и оттолкнул царя, который хотел за него ухватиться.

— Я ведь говорил тебе, о, царь, не требуй показать Солнце Осириса.

— Сними с моих глаз этот ослепляющий свет!.. Мне было хорошо в темноте... Верни мне мрак... — бормотал царь.

Но иерофант, который теперь волшебно преобразился, заговорил:

— Ты вызвал свет, который если не воскрешает, то убивает... Тебя он больше не отпустит!

Тогда обезумевший Камбис далеко отбросил свои корону, латы и меч... и бросился бежать. Вскоре он умер в Сирии. Геродот утверждал, что его меч вонзился ему в бедро, когда он садился на лошадь, но надписи Бехистуна говорят, что он покончил с собой в приступе отчаяния[94].

* * *

Таким был трагический конец Камбиса, одного из самых диких воплощений азиатской тирании.

Явление Солнца Осириса, о котором рассказывает Книга Мертвых, и все священные предания Египта, было для духовенства Нила предчувствием иных таинств солнечного аркана, космического Христа (Логоса) и предзнаменованием Христа исторического (Иисуса), который должен был положить конец апофеозу абсолютной власти, изменить лицо мира и характер посвящения.

Книга седьмая. Эллинское чудо. Аполлон и Дионис. Элевсинские мистерии и трагедия

Блажен, кто сошел под землю, Увидев, что он увидел: Ведом ему жизненный конец, Ведомо дарованное от Бога начало...

Пиндар

Прекрасное — это великолепие Истины.

Платон

Глава I. Гордиев узел

Роль Греции в человеческой эволюции сводится к главной идее, нашедшей свое отражение во всем мире. Ее можно сформулировать следующим образом: Эллинское творчество наиболее полно реализовало Божественное в Человеческом в форме Прекрасного. Сквозь него мы созерцаем могущественное воплощение этой божественной красоты и ее гармоничное выражение как в цивилизации, так и в искусстве. Мы все еще живем осколками этого творчества и отблесками этой идеи, но известны ли нам ее истоки и ее историческое значение? Другими словами, можем ли мы соединить в одну органичную цепь те откровения, которые ей предшествовали и которые следуют вслед за ней?