Божественная эволюция. От Сфинкса к Христу

«Счастливы те из земных людей, кто обучен этому! Тот, кто не посвящен в эти священные вещи и кто не участвует в них никогда не наслаждается предопределенной видимостью, даже смертью под ее густым мраком». Величайший греческий лирик, Пиндар, пишет: «Блажен, кто сошел под землю, увидев, что он увидел: ведом ему ибо жизненный конец, ведомо дарованное ему от Бога начало». Мистерии, они познали истоки и конец жизни». Путешественник Павсаний, обошедший и описавший все храмы, почтительно остановился перед храмом в Элевсине. Он намеревался описать его. К несчастью для нас, он был допущен к нему только мысленно, но его замечание показательно и, возможно, имеет описательную ценность: «Столько же, — говорит он, — существует Богов над людьми, сколько Элевсинских мистерий над всеми другими культами».

Говорит ли это о том, что установления Эвмолпидов безопасны для греческих городов и эллинской цивилизации? Подобно положительному электрическому заряду, который превращается в отрицательный на противоположном полюсе, мистический центр в некоторых перифериях проводил в движение враждебные силы, подобно морскому приливу. Оргиастический народный культ, периодически возрождающийся в Греции, союзы Корибантов и Менад служат тому примером. Эвмолпиды хорошо это знали и предвидели опасность, удвоив строгость дисциплины и введя, совместно с афинским Ареопагом, смертную казнь для каждого, кто разглашал тайну Мистерий. Но опасность от этого не уменьшалась, ибо жалкие остатки, включенные в доктрины и элевсинские представления вопреки всем предосторожностям выходили наружу и выражались в народе с внешними извращениями. Перед этими профанациями, повсеместно поражающими эллинскую религию одинаковый страх испытывали и жрецы Аполлона, и архонты Афин. Эта грубая и искаженная интерпретация тайных доктрин угрожала вере в Богов и, вместе с этим, и самому существованию античных городов. — Eskato Bebeloi! Долой профанов! — кричал элевсинский герольд, пришедший в Афины, чтобы открыть великий осенний праздник. Он мешал непосвященным, наряду с другими, передавать тайные вещи. Рассказывают, между прочим, что внутри Элевсинского храма с базальтовыми колоннами, в часовне Гекаты, мрачном месте, имитирующем Тартар, жрец, при слабом свете факелов, провозглашал кощунственные изречения, а именно: 1. Человек есть сотрудник Богов. 2. Сущность Богов является незыблемой, но их проявления зависят от времени и места, и их облик является частью творчества людей. 3. Наконец, сами Боги изменяются и развиваются вместе со всем универсумом.

«И что? — в аристофановском стиле спрашивали софисты и щеголи стадионов и гимнасиев, — человек, творение Бессмертных, равен им? И Бог, подобно комедиантам, ежеминутно меняет в гардеробе свои наряды, чтобы ввести нас в заблуждение? Наконец, Боги развиваются в соответствии с человеческими капризами? В таком случае им они и созданы; тогда можно сказать, что их нет!»

Эта ниспровергающая речь, эта фривольная болтовня, в которой верховные духи на все времена поколебали таинства религии и понятия высшей мудрости, были предприняты для того, чтобы напугать власть имущих всех греческих городов. В этом насмешливом недоверии было кому расшатывать Олимпийского Бога, Зевса из слоновой кости и золота, высеченного и отделанного Фидием, также как и гигантскую Палладу, божественную Деву, с глазами из драгоценных камней, стоящую в Парфеноне, опирающуюся на свое копье и держащую в руках крылатую Победу. Также Эвмолпиды удвоили бдительность и суровость Ареопага. Безжалостно применялась смертная кара по отношению к разглашателям и профанаторам.

Несмотря на все это, Элевсинские идеи шли своей дорогой во имя мира. Мы увидим их выход, подобный контрабанде и манере все делать неожиданно, наилучшее и наиболее живучее искусство, греческий театр, предок современного театра. Театр, в действительности, был ни чем иным, как причиной бегства Мистерий и самозванцем в городе. Это явление так любопытно и столь значительно, что все загадки жизни и эволюции, некоторым образом радовавшиеся за его кулисами, были слишком плохо поняты вплоть до сего дня, ибо мы не осознавали необходимости упорно их добиваться.

Глава VI. Закулисные стороны трагедии