Божественная комедия. Чистилище

1. Я повернул уж спину тем страдальцам
И по стопам вождя пошел, как вот —
За мною тень, указывая пальцем,

4. Вскричала: – Вон, смотрите! слева тот,

Что ниже, тенью свет дневной раздвинул.
И, как живой, мне кажется, идет.[155]

7. На этот крик назад я взоры кинул

И вижу, – все вперили взгляд, дивясь,
В меня и в тень, где свет за мною сгинул.

10. – Чем мысль твоя так сильно развлеклась,

Сказал учитель, – что мешает ходу?
Что в том тебе, что шепчутся о нас?

13. Иди за мной, и дай роптать народу;

Будь тверд, как башня, на которой шпиц
Не дрогнет ввек от ветров в непогоду.

16. В ком помыслы роятся без границ,

Тот человек далек от их свершенья:
В нем мысль одна гнетет другую ниц.

19. Что мог сказать я больше от смущенья,

Как лишь: – Иду. – И, покраснев, я стих,[156]
За что порой мы стоим и прощенья.

22. Тут поперек наклона скал святых

Вблизи пред нами тени проходили
И пели Miserere – стих за стих.[157]

25. Приметив же, что вовсе не светили

Лучи сквозь плоть мою, – свой хор певцы
В «О!» хриплое протяжно превратили.

28. И двое из толпы их, как гонцы,

Навстречу к нам помчались, восклицая:
– Откуда вы, скажите, пришлецы?

31. И вождь: – Вернись назад, чета святая!

Тебя пославшим можешь ты донесть,
Что плоть на нем действительно живая.

34. Коль нужно им об этом слышать весть,

То вот ответ им; если ж стали в кучи
Там в честь ему, – он им воздаст за честь.

37. Пред полночью едва ли пар горючий

Броздит так быстро звездные среды,[158]
Иль в августе с заходом солнца тучи,[159] —

40. Как быстро те влетели душ в ряды

И, повернув, примчались к нам с другими,
Несясь, как строй, бегущий без узды.

43. И вождь: – Теснят толпами нас густыми

Они затем, чтоб к ним ты не был враг;
Но дальше в путь, и слушай, идя с ними.

46. – Душа, – ты, ищущая вечных благ,

Несущая те члены, где витаешь,
Бежа кричали, – задержи свой шаг.

49. Взгляни! быть может, здесь иных узнаешь

И весть о них снесешь в свои страны;
О, что ж спешишь? о, что ж ты не внимаешь?

52. Мы все насильством жизни лишены,

Вплоть до тех пор ходя путем греховным;
Когда же свет блеснул нам с вышины,

55. Мы все, покаясь и простя виновным,

Ушли из жизни, примирившись с Тем,
Кого узреть горим огнем духовным.[160] —

58. И я: – Из вас я незнаком ни с кем!

Но чем могу служить я вашей тризне,
Скажите, души дорогие? Всем

61. Готов помочь, клянусь тем миром жизни,

Его ж искать вслед за таким вождем
Из мира в мир иду, стремясь к отчизне.

64. И мне один: – Мы все с надеждой ждем.[161]

Что и без клятв ты сдержишь обещанье,
Была-б лишь воля на сердце твоем.

67. И я, за всех молящий в сем собранье,

Прошу тебя: как будешь ты в стране
Меж Карлова владенья и Романьи,[162] —

70. Замолви в Фано слово обо мне:

Пусть вознесут там за меня молитвы,
И от грехов очищусь я вполне.

73. Оттоль я родом; эти ж знаки битвы.

Из коих с кровью вышла жизнь моя,[163]
Мне антенорцы дали в час ловитвы.[164]

76. А им-то был так сильно предан я!

Им так велел злой Эсте, в коем пышет
Сверх всяких мер гнев злобы на меня.

79. Уйди ж я в Мирру, прежде чем я, вышел

Из Ориако, схвачен ими был, —
Я б и поныне жил, где тварь вся дышит.[165]

82. В осоке там, увязнув в топкий ил?

Среди болот я пал, и там из жилы
Всю кровь свою, как озеро, разлил.

85. Тогда другой: – Да даст Всевышний силы

Тебе достичь до горних тех вершин!
О, помоги, утешь мой дух унылый!

88. Я Буонконт, я Монтефельтро сын;[166]

Джиованна с прочими меня забыла:[167]
Затем-то здесь всех жальче я один.

91. И я ему: – Какой же рок, иль сила

Так унесла твой с Камиальднно прах,
Что мир не знает, где твоя могила?

94. – Под Казентином, он сказал в слезах.[168]

Из Апеннин бежит Аркьян по воле,
Взяв свой исток над пустынью в горах.

97. Туда, где он уж не зовется боле,[169]

Добрел я, ранен в горло тяжело,
И кровью ран обагрянил все поле.

100. Тут взор померк и слово замерло

На имени Марии; тут и тело
Бездушное одно во прах легло.

103. Что я скажу, – живым поведай смело!

Господень Ангел взял меня; но Враг:
– О, ты с небес! – вскричал, – правдиво ль дело?[170]

106. Лишь за одну слезинку в ночь и мрак

Его часть вечную ты взял у ада:
Но уж с другой я поступлю не так!

109. Ты знаешь сам, как воздух в тучи града

И в дождь сгущает влажный пар, когда
Он вступит в край, где стынет вдруг от хлада.

112. Злость дум своих, лишь алчущих вреда,[171]

Слив с разумом и с силой злой природы,
Враг поднял ветр и двинул туч стада.

115. И день угас, и сумрак непогоды

Всю Протоманью до хребта горы[172]
Закутал так, сгустив небесны своды,

118. Что воздух в воду превратил пары:

И хлынул дождь, и то, что не проникло
Во глубь земли, наполнило все рвы,

121. И столько рек великих вдруг возникло,

И ток могучий к царственной реке[173]
Так ринулся, что все пред ним поникло:

124. Остывший труп мой тут нашел в реке

Злой Аркиан и, бурный, в Арно ринул,
Расторгнув крест, в который я, в тоске

127. Раскаянья, на персях длани сдвинул;

Мой труп, крутя по дну и ночь и день,
Покрыл весь тиною и в море кинул.

130. – Когда назад придешь в родную сень

И отдохнешь, от странствия почия.
Так за второй сказала третья тень,

133. О, не забудь ты и меня: я Пия![174]

Мне Сьена жизнь, Маремма смерть дала.
Как знает тот, из чьей руки впервые.

136. С ним обручась, я перстень приняла.