Божественная комедия. Рай

1. Являлся мне с четою крыл открытой
Прекрасный образ, где в отраде мирной
Венцом благие духи были слиты.

4. Всяк в нем являл рубина цвет порфирный,

На солнце рдея так, что в смертном глазе
Весь солнца блеск воспроизвел всемирный.

7. Что надо мне отпечатлеть в рассказе, —

Чье мне перо опишет то и чья же
Речь оперит полет моих фантазий?

10. Я зрел орла, его я слышал даже;

И хоть я ухом слышал я и мой,Но смысл воспринимал в том мы и наше.[314]

13. Он говорил: «За милость с правотой

Меня Всевышний славно так прославил,
Что все желанья низки предо мной.

16. Такую память в мире я оставил,

Что и порочным слава та понятна,[315]
Хотя моих не исполняют правил. —

19. Как много углей теплотой приятной

Одною греют, так в одно сказанье
Любви излился отзвук многократной.

22. О цвет невянущего ликованья,

Я молвил, – в ком отдельный запах каждый
Сливается в одно благоуханье!

25. Да усладит ваш аромат ту жажду,

Которая доселе не узнала
Еще себе услады ни однажды.

28. Я знаю, – Божья правда есть зерцало[316]

Не этой сферы лишь, но в вашей сфере
Она вам ведома без покрывала.

31. Вам ведомо самим, в коликой мере

Алкаю я, – пусть голос ваш излечит
Мне голода столь долгого потери.[317] —

34. Точь в точь, как, колпака лишившись, кречет

Вдруг охорашиваясь, встрепенется,
Бьет крыльями и взгляды в небо мечет,

37. To ж было и с орлом, что создается,

Из хвал Творцу; а внятны лишь те хвалы
Тем, кем та песнь хвалебная поется.

40. – До граней мира циркуль изначала

Раздвинувший, внедрив между рогаток
И тайного и явного не мало,

43. Не сообщил вселенной отпечаток,

Столь полный, коего не превзошло бы
Его же Слово, твари всей начаток;[318]

46. Что первый доказал гордец тот злобный,

Рассвета не дождавшийся, ни шагу
Дозреть еще верховней неспособный.

49. Для меньших тварей тщетнее отвага

Попыток дерзостных – обнять пучину
Само себя лишь мерящего Блага;

52. И что есть слабый разум персти сына?

Лишь луч и отблеск Существа, в Котором
Материал и первая причина.

55. Ему ли в глубь смотреть, когда с позором

Он, своего-ж источника не зная,
Стремится в большее проникнуть взоромъ?

58. В пределы вечной правды проникая,

Не дале видит разум ваш негодный,
Чем глаз ваш в синеве морской без края.

61. Он видит дно у берега свободно,[319]

Но в океане – труд напрасен, право;
А дно все ж есть, хоть скрыто в бездне водной

64. Нет света, кроме света Вечной Славы

Не меркнущего: прочее все – тьма,
Иль плоти тень, или ее отрава.

57. Вот, вскрыт покров от твоего ума,

Рождавшего мучительный вопрос,
И истина ясна тебе сама.

70. Ты говорил – коль скоро довелось

На Инде жить кому, и век не знал он
И не слыхал совсем, кто был Христос,

73. Меж тем всегда по правде поступал он

И в мере той, как смертному возможно
Без благодати, совершенным стал он, —

76. Погиб ли он без веры безнадёжно?

Его ль вина, что кар он не избавлен?
Или Господня правда судит ложно?[320]

79. Но кто ж ты, кто так высоко поставлен,

Чтобы взглядом на сто миль судить кичливо,
Коль путь судьбы тебе лишь вмале явлен?

82. Конечно тот, кто ищет кропотливо,[321]

Мог сомневаться; но ему Писанье
Все удалит сомнения и дива.

85. Скоты земли! Ум грубый! Ведь желанье

Первичное всегда с собой согласно,
Само себе служа лишь только гранью.

88. Что с ним едино – право и прекрасно.

Родившаяся от него ж сначала
Земная тварь судить его не властна[322] —

91. Как самка аиста, что напитала

Птенца, и как наевшийся до сыта
На мать свою взирает птенчик малый —

94. Так стал и я и знак тот знаменитый,

Чьи крылья многих думою совместной
И приподняты были и открыты.[323]

97. И пел тот знак: «Таков закон небесный,

В божественном являющийся праве,
Для вас, ничтожных смертных, неизвестный.

100. И пламень духа, почивая въяве[324]

Еще на знаке, данном благодатью
Небесной к наивящей Рима славе,

103. Мне вновь изрек: Сюда, в мои объятья

Не вшел никто, не веря в Иисуса,
Иль после мук Его иль до распятья.

106. Сколь много призывают Иисуса,

Но на суде Он место им укажет
Ничтожней, чем не знавшим Иисуса!

109. Суд Ееиоп тем христианам скажет,[325]

Когда последний день всех земнородных
К блаженству призовет или накажет.

112. Что скажет Перс о королях, нам сродных,[326]

Когда раскрыто узрит он писанье,
Где писано об их делах негодных?

115. Альбрехта узрят там одно деянье,[327]

О коем на проклятие осудит
Всю область Пражскую воспоминанье.

118. Подделка денег Францию принудит[328]

Сгореть от пожирающего срама
За власть того, чья смерть от вепря будет;

121. И гордость, Скоттов с Англами упрямо[329]

Ведущая в чужбину из за риску,
Явится нескрываемо и прямо!

124. Испанец! Явен там разврат твой низкий,[330]

И Чех, что был от храбрости вдали
И никогда ее не видел близко!

127. Хромец Ерусалимский! Там твои[331]

Чрез М означат гнусные пороки,
А добродетель выразится в I!

130. За скаредность услышит там упреки

Властитель края, где, римлян начатку,
Анхизу дан могилы сон глубокий.

133. Немногоценность его жизни гадкой

Объявит летопись немногословно:
В ней много будет сказано, хоть кратко!

136. Узнают все как брат единокровный[332]

Его и дядя гнусны, две короны
Двух наций столь гнетущие греховно.[333]

139. И стыд Норвежцев станет обнаженный

И Португальский; Рашьи герцог черный
Придет, подделкой денег пристыженный,[334]

142. Пусть Венгрия не терпит гнет позорный![335]

Плотней и безопасней пусть Наварра
Как крепостью, повьется цепью горной!

145. Грядущей мести первые удары[336]

—Проклятья Фамагусты с Никозией
И жалобы, что зверь там правит ярый,

148. Угроз не устрашаясь как другие.