Божественная любовь (СИ)

- Согласно обычаю, абсолютный бойкот может быть снят до истечения первой семидневки по ходатайству одного из бойкотирующих, – первым делом процитировал негласное правило Нрэн.

- Основания? – устало поинтересовалась Элия. Сил удивляться, с чего бы это кузену-педанту вздумалось вступаться за Энтиора, подставившего беззащитную маленькую Бэль, уже не оставалось.

- Изменение структуры души под воздействием болевых ощущений с переменной амплитудой, – привел аргумент Нрэн, передавая возлюбленной слепок матрицы вампира и личные воспоминания о нескольких семидневках круглосуточной работы над этим многотрудным процессом, от которого он отрывался лишь на два-три часа каждые трое суток. Для Энтиора пытка и вовсе шла без расслабляющих пауз.

- Только если его простит Бэль. Назначаю условие и испытание, – оценив и поразмыслив, вынесла решение богиня, соблюдая правила так же досконально, как воин. Снять бойкот могли те, кто его объявлял, на общем семейном совете, так и тот, из-за кого он был объявлен. Тратить личное время на подонка утомленная принцесса не собиралась.

Нрэн коротко кивнул, соглашаясь с Богиней Логики, и отключил заклинание. Перевел взгляд на Энтиора и педантично уточнил:

- Слышал?

Тот кивнул, машинально взбил кружево манжет на по-прежнему элегантных, но ставших еще более изящными, почти худощавыми, запястьях, и встал:

- Спасибо, кузен. Я твой должник.

- Ты нужен семье, – ответил Нрэн и отвернулся.

Да, он вступился за Энтиора, но совсем не потому, что пылал к тому братскими чувствами. Воителем двигал долг. Именно он, самый строгий из повелителей, не дающий спуску, заставил его возиться с изнеженным извращенцем и ходатайствовать за него. Ради Лоуленда, только ради него. Но прощать сам, искренне и от души, прощать содеянное кузеном Нрэн не собирался, не мог. Такое искупалось лишь смертью и кровью.

Энтиор вернулся в свои покои лишь на минуту, чтобы прихватить один предмет из запертого на охранные заклятья шкафа. А потом, не тратя времени на трапезу или смену одежды, явился к покоям Мирабэль.

Отперла ему Мартила. Присев в реверансе, служанка замерла, ожидая, чтобы принц сообщил ей, зачем явился. Бояться вампира она, конечно, боялась, но не настолько, чтобы бежать сломя голову, давая возможность садисту хозяйничать в комнатах юной госпожи. О его участии в похищении женщина не ведала, зато о личной неприязни к кузине была осведомлена великолепно, и столь же твердо знала, что девушке, перенесшей серьезные испытания, необходим покой.

- Я желаю видеть Бэль. Узнай, сможет ли она принять меня? – попросил, действительно попросил, а не приказал Энтиор, не предпринимая попыток вломиться внутрь.

- Извините, ваше высочество, принцесса спит, – вежливо и твердо ответила горничная. – Если вы желаете ей что-то передать, я…

- Вот. Это ей, я зайду позже, – никакие страдания физические или моральные не могли заставить надменного бога беседовать с рабыней долее истинно необходимого.

В руки Мартилы опустилась маленькая коробочка, перевязанная бирюзовой лентой. Энтиор вышел. С десяток шагов принц сделал по коридору, когда резкий приступ боли скрутил мышцы. Нрэн предупреждал о такого рода последствиях перенесенных экзекуций, и принц был готов. Паники не было, лишь волны прокатывающейся по телу боли такой интенсивности, что свет померк и отнялись ноги. Энтиор тихо сполз на стене, дойти до ближайшей ниши и свалиться на диван или телепортироваться к себе он уже не мог. Сознание уплыло.

Вернулось оно лишь через несколько минут от прохладных, почти невесомых прикосновений ко лбу, ощущения живительной влаги на губах и чего-то мягкого под головой. Ресницы принца дрогнули. Бирюзовый взгляд встретился с карими глазами сосредоточенной Мирабэль, сидящей рядом прямо на каменном полу в одной тоненькой ночной рубашке. Голову кузена она положила себе на колени.

Статуэтка из неизвестного прозрачно-золотого камня – прелестная девушка в винограднике – лежала рядом с принцессой. Влажная губка обтирала лицо кузена.

- Бэль… – в некотором смущении нахмурился Энтиор. Было неприятно и неловко валяться перед эльфийкой эдаким беспомощным обрубком.

- Спасибо. Кузен, я не смогла купить ту статуэтку, о которой ты говорил. А ты подарил мне свою… Спасибо! – дрогнувшим от волнения голоском прошептала девушка. – Это так великодушно. Лежи, я сейчас попробую тебя полечить.

Энтиор отвел твердо, но без грубости, руку кузины от своего лица, и сел. Боль ушла, оставляя легкие отголоски, силы постепенно возвращались, в голове прояснилось. Пока не набежали курицы-горничные или жаждущие его крови братья, надо было действовать и действовать быстро.