Божественная охота

– За собой я знаю только одну вину, – безрезультатно взывал к разуму Нрэна маг и, кажется, до него начали доходить вся тщетность усилий и крайняя опасность ситуации. Голубые глаза Эйрана полыхнули не страхом, а каким-то фанатичным огнем. Следующие слова он почти выкрикнул, выплеснул на принца, как долго вынашиваемую тайну, гордость и боль: – Свою кровь! Мы родня по отцам, принц! А посему я не подниму руки на брата, не произнесу заклятия, не убегу и не возьму в руки меча! Если желаешь, бей! Пусть моя кровь будет на твоих руках! – воскликнул маг и распахнул ворот рубашки, подставляя шею.

Нарочитая патетика этого жеста пробилась даже сквозь туман безумия, окутывающий Нрэна, и заставила его слегка замешкаться. Как раз настолько, чтобы Элия успела перенестись в башню и, мгновенно оценив ситуацию, рявкнуть:

– Меч в ножны, Нрэн!

Несмотря на чрезвычайно женственный облик командира, наряженного в длинное черное платье с глубоким декольте и разрезами до уровня колен на юбке, тон приказа был самым безапелляционным.

Дивный голос! О, этому голосу Нрэн готов был подчиниться с восторгом, он сделал бы все, что тот ни повелел, даже вонзил бы меч в собственное сердце. Принц машинально повиновался и, повернувшись к принцессе, замер статуей, символизирующей одновременно немоту, боль, восторг и голод. Он не мог ни о чем думать, многие уровни сознания бога захватила одна-единственная мысль: Элия здесь. Нрэн пожирал глазами принцессу, словно пытался вобрать каждой порой тела облик любимой, раствориться в восторге созерцания, утопить в нем себя.

– Уф, – перевел дух Элегор, не скрывая изрядного облегчения, и чтобы принцесса не возомнила о себе чего-нибудь эдакого, насмешливо добавил:

– Знаешь, не думал, что у тебя получится.

– Так какого демона ты дернул меня на окраины Мэссленда, дал бы спокойно поужинать? – выгнула бровь Элия, оглядываясь по сторонам.

– Попробовать-то стоило, – беспечно признался дворянин, нахально ухмыльнувшись подруге, но все-таки сказал: – Спасибо!

– Примите мою благодарность, ваше высочество, – поклонился маг, с восхищенным любопытством разглядывая легендарную Розу Лоуленда, которую сподобился лицезреть воочию. – Мы не были представлены друг другу, но, полагаю, ситуация такова, что некоторое нарушение этикета вполне допустимо.

Богиня внимательно посмотрела на худощавого красивого мужчину. Мощь его магической силы ощущалась так же явственно, как прикосновение холодного шелка к коже. Такое случалось с могущественными, но недостаточно опытными магами или с теми, чья сила была столь велика, что просачивалась сквозь все преграды. Но внимательные глубокие глаза незнакомца, одновременно с физической реальностью созерцавшие несколько сотен тонких магических пластов, говорили об опыте и искушенности в незримых искусствах. Он не был неофитом. Странно, что маг не использовал свой талант, чтобы остановить Нрэна, во всяком случае, не попробовал это сделать.

– Эйран, это принцесса Элия – самая хитрая стерва в Лоуленде, будь осторожен, не дай ей вскружить тебе голову. Элия, этот полосатый парень – Эйран из Черной Башни, замечательный маг и философ-фаталист, – по-быстрому встрял герцог. Согласно этикету он имел право участвовать в представлении знатных особ, правда, нигде на страницах «Большого Свода» не говорилось, что представление должно проходить в такой своеобразной форме, но, с другой стороны, никто и не додумался запретить такого вопиющего безобразия.

– Я не чувствую действия магии, позвольте узнать, какое заклятие вы применили, дабы остановить грозный меч своего кузена? – заинтригованно и даже немного уязвленно (почему он не различил наведенных чар?) спросил Эйран богиню после ускоренной процедуры знакомства.

– Никакого, – пожала плечами Элия.

– Он что, в любой момент может снова кинуться на нас? – возмутился Элегор, метнув на принца настороженный взгляд.

– Пока я здесь – нет, – не вдаваясь в объяснения, ответила богиня, присаживаясь в одно из свободных кресел (мужчины с момента вторжения бога войны так и не присели). Нрэн, словно подсолнух за солнцем, повернулся за принцессой и снова замер. О том, что принц жив, говорило лишь взволнованное дыхание, вздымающее его грудь. – Так что, пока я не решила уйти, самое время признаться, мальчики, что вы такого натворили, чтобы заставить Нрэна обнажить меч – раз, и о каком это родстве тут шла речь – два?

– Не поверишь, но на сей раз я совершенно ни при чем! – кажется, искренне расстроился от такого поворота дел герцог и пожал плечами.

– Не поверю, – честно согласилась богиня. Уж слишком часто и слишком во многих грехах оказывался виноват сумасбродный бог, чтобы можно было легко поверить в непричастность герцога к драматическим событиям, происходившим при его непосредственном участии.